Я не мог допустить того, чтобы она потеряла сознание от недостатка кислорода. Она должна была пребывать в сознании и находиться со мной. Мы были втянуты в это вместе.
Захватывая ударный девайс, я пробормотал:
— Раскаиваешься ли ты? Готова ли ты взять на себя грехи своей семьи и согласна ли оплатить их долги сполна?
Нила вжалась в столб сильнее, как будто она могла слиться с ним и исчезнуть отсюда.
Когда она не ответила, я терпеливо проворковал вопрос еще раз:
— Я задал вопрос, мисс Уивер. — Перекладывая флоггер из руки в руку, я приблизился к ней. — Готова ли ты?
Она втянула воздух, ее грудная клетка напряглась напротив израненной кожи.
— Д-да.
Голова склонилась, а губы побелели.
Я кивнул. Согласие было признано официально. Я спросил, и она согласилась — это все, что было необходимо.
Занимая свое место для взыскания долга, я четко настоял:
— Я хочу, чтобы ты считала.
Ее глаза мгновенно расширились, щека прижалась к наружному покрову столба.
— Считала?
Я улыбнулся.
— Я хочу слышать, что ты принимаешь каждый удар моей плети.
С тяжелым сердцем, я расставил ноги чуть шири и замахнулся, отводя руку назад. Я сказал ей чистую правду о том, что не повиновался приказу отца закрыть ее в холодильной камере. Если мой отец узнает, то у меня будут охренительные неприятности.
У нас обоих.
Я был не настолько смелым, чтобы признаться самому себе в причине, почему я не исполнил весь алгоритм в нужной последовательности. Всё, на чем я мог сосредоточиться — взыскание Первого Долга. Затем я мог убраться отсюда подальше. Я смогу найти для своей души такой необходимый ей покой.
— Не прекращай считать, — пророкотал я. Моя рука взмыла вверх, четыре упругих хвоста флоггера разрезали воздух со свистом.
На долю секунды я испытал внетелесный опыт. Я увидел себя со стороны. Запечатлел ярость и мощный приток силы на своем лице. Я наблюдал со стороны, будто не я тот, кто несет эту боль. И тут я задумался, а каково было бы быть частью другой семьи. Иметь отличное от моего воспитание.
Но затем все резко оборвалось, мой дух вернулся в тело.
Тем временем хвосты флоггера разбили тяжелую тишину, что окутывала нас.
Нила закричала.
Я очнулся.
В тот момент, когда флоггер жестким прикосновением накрыл ее плоть, там образовались ссадины с ободранной кожей.
Ее кожа была настолько нежной; в мгновение ока выступила кровь.
Я был поражен увиденным зрелищем. Мое сердце буквально выпрыгнуло из груди и упало на пол искалеченной плотью, продолжая биться. Образы охоты и убийств взбудоражили мой разум. Ощущения, которые пронеслись по моей крови, были не в новинку для меня. Но это заставила меня испытать женщина, мне было необходимо разобраться в природе этих чувств.
Это ощущалось…
……
Бл*дь, я не знаю.
Необычно. Специфически. Не ощущалось противно, но не давало удовлетворения, когда я смотрел на это.
Неизведанная территория.
Нила склонила плечи, когда боль мощной волной омыла ее тело. Она задохнулась от боли, рваные стоны рвались из ее груди.
Я выполню свое обязательство, но теперь очередь за ней.
— Считай! — прорычал я
Вздрагивая, она выпрямилась. Сглатывая непролитые слезы, она прокричала:
— Один!
Ее голос окутал мое тело, член запульсировал от нестерпимого желания.
Я был готов исполнить все, что мне приказали. А после всего этого, я желал этого. Меня научили жаждать контроль, который несет данная ситуация. Причинять боль другим.
Но в эту секунду я хотел чего-то отличного от всего этого. Я хотел ощутить жар ее исхлестанной спины, когда моя твердая длина проскользнет в ее узкую плоть, и я трахну ее. Я хотел заставить ее кричать по другой причине.
Черт возьми, что творится со мной!?
Я ударил ее вновь, вскидывая флоггер в воздухе. Мягкая кожа хвостов флоггера одарила ее спину укусом боли.
— Считай! — рявкнул я, надеясь, что ее собственная боль немного облегчит мою. Эта женщина обладала властью, которая могла разрушить меня до основания. Я никогда не позволю ей этого! Я разрушу ее первой!
Она вскрикнула опять:
— Два!
Мои мышцы уже начали ныть оттого, что так долго находились в напряжении и на пределе возможности. Мои яйца практически втянусь в тело от такого сильного желания освобождения.
Как, бл*дь, я пройду через все это!?
Два удара.
Осталось девятнадцать.
Количество ударов было записано смотрящим человеком, который наблюдал за ходом исполнения наказания, в дневник, который принадлежал нашему графству. Двадцать один удар был положен Франку Хоук за воровство. Его сын, Беннетт Хоук, был подручным конюха, который записал порядок снятия Первого Долга.