Мне это даже понравилось. И когда я сделала макияж, уложила волосы и надела туфли на каблуках, я была более чем довольна выбором Илии.
— Мы чертовски сексуальны, — сказала она, вертясь перед зеркалом.
Она была сексуальна. Белое мини-платье, туфли на шпильках, ноги длиной в несколько сотен миль, рыжие волосы, губы и макияж глаз.
Совершенство.
Когда мы добрались до общежития, там повсюду были ученики в разной одежде. И без одежды. В зависимости от того, как на это посмотреть. В этой школе существовала настоящая тенденция носить рубашки размером с бюстгальтер и юбки размером с пояс.
— Я рада, что наказание Клеверов не отменено, — сказала Илия, не сводя глаз с их пустого столика. На последних танцах они были здесь, общались со всеми своими поклонниками. На этой неделе они ушли. Их выгнали из главного двора, заставив сидеть в сторонке. И все благодаря Кейт и Челли. Прямо сейчас эти двое ожидали суда в Германии и вскоре могли оказаться в одной камере с другими преступниками.
Я даже не могла найти в себе сил для беспокойства. Они почти стоили мне всего.
Они почти стоили мне Ашера.
Кстати, об этом. Когда Ашер и другие ребята вошли в общий зал, воцарилась тишина. Все взгляды обратились к ним, студенты поспешили вперед, выкрикивая его имя и здороваясь. Он поприветствовал некоторых из них кивком, но его взгляд ни разу не дрогнул. Он смотрел на меня, пока шел вперед. Толпа расступалась перед ним, даже когда пыталась привлечь его внимание.
Не в силах больше ждать, я направилась к нему, слегка пошатываясь на каблуках, но решимость заставляла меня идти. Ашер ускорил шаг, и мы почти столкнулись, когда он обхватил руками меня за спину. Ашер наклонился, чтобы наши губы встретились, и вокруг нас раздались вздохи.
Думаю, теперь секрет раскрылся.
Поцелуй получился чем-то средним между небрежным и готовым сорвать одежду друг с друга. Мое дыхание участилось, когда он отстранился, крепко прижимая меня к себе.
— Розовый тебе очень идет, — сказал он, прижимаясь своим лбом к моему. — Ты такая красивая.
— Ты и сам выглядишь не так уж плохо, — сказала я ему, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало благоговение.
На нем была темно-серая рубашка, обтягивающая его бицепсы и грудные мышцы. Она была достаточно узкой, чтобы я могла разглядеть едва заметные очертания его пресса, и это вызвало у меня желание затащить его обратно в комнату и сорвать с него эту рубашку. На нем были джинсы, поношенные, выцветшие, которые выглядели одновременно сексуально и повседневно. Ботинки добавляли ему роста, волосы были небрежно уложены, а ямочки на щеках уже убивали меня.
— Я действительно рада, что ты не умер, — тихо сказала я.
Его улыбка становилась все шире, пока не сменилась низким, хрипловатым смехом.
— Я тоже очень рад, и если ты продолжишь так на меня смотреть, мы точно не пойдем на танцы.
Мне пришлось на секунду задуматься, плохая это идея или нет. Тут мимо пронесся мой одноклассник по демонологии и, увидев меня, резко отскочил назад.
— Мэдди! — крикнул Трент, почему-то единственный ученик здесь, который не был зациклен на Ашере. Вместо этого он уставился на меня. Или мои сиськи, если быть точнее. — Как прошел твой последний экзамен.
Скрестив руки на груди, я бросила на него «серьезный» взгляд.
— Все прошло отлично. Оказалось легче, чем я ожидала. А твой?
Он застонал, наконец, посмотрев мне в лицо.
— О, это было так сложно. У них было около двадцати разных временных линий, которые мы должны были запомнить. Я имею в виду, сколько войн демонов было в этом мире? Я не мог уследить.
Трент был не самым дотошным, так что это меня не очень удивило. Но, очевидно, у него были влиятельные, богатые родители, и его связи помогли ему учиться в школе и продвигаться по карьерной лестнице.
— Оставь мне танец, — сказал Трент, снова переводя взгляд на мою грудь.
— Ну, этого, вероятно, не случится, — серьезно сказала я.
Трент придвинулся ближе ко мне.
Ашер подвинулся, вставая между нами.
— Уходи, — прорычал он. — Ей это не интересно.
Трент моргнул, его пристальный взгляд встретился с ледяными глазами Атланта, стоявшего там. Паника отразилась на его лице, и он начал пятиться назад.
— Извини, — пробормотал он, и его вкрадчивость исчезла. — Я не понял.