Таале Ваалю нравились живые карты. Нравилась рябь, которая пробегала порой по бумаге. Нравились красные пятна, которыми волшебный предмет показывал опасность. Нравилось трогать пальчиком оббитые серебром уголки и думать, что капля крови и мгновения жизни какого-то мастера создали такое чудо.
Вот и сегодня, когда Ирджо взял сына в караулку, он тихо сидел, зачарованный меняющимися линиями.
– Сына, оставь ты эти глиняные недоделки, пойдем пить чай. – отец разложил на столе хлеб, развернул промасленную бумагу и порезал ароматный сыр. Из кармана жестом фокусника достал два чуть помятых каивских пряника.
– Пряники! – Таале хлопнул в ладоши и оставил карту в покое. – Пап, можно? Правда, можно?
Дорогие столичные пряники редко доходили до приграничных городов – праздник, не иначе – такое редкое лакомство. Разговор, веселый мальчишка, на которого отвлеклись два уставших офицера…
После Вааль повторял события в памяти снова и снова. Думал так и эдак: можно ли было что-то изменить. И чем больше он размышлял, тем яснее виделась ему неизбежность рока.
Отец хотел отвлечь сына от творений Гончаров. Угощал пряниками, повел гулять на стену. Рассказывал, что вот они вернуться и навестят маму в больнице. Говорил что угодно, лишь бы не вспоминал деда и не возвращаться в караулку, где лежала ненавистная ему, но манящая сына волшебная карта.
– Ирджо, что, совсем не кому? – на обходе старший офицер покосился на мальчишку. – Пока тихо – ладно, но на следующей неделе приедет генерал из столицы. Поищи куда его пристроить.
– Есть, сэр! – ответили двое караульных.
– Еестисер! – повторил Таале с лавки.
Какой хороший человек устоит перед улыбкой ребенка?
Офицер ушел, потрепав мальчика по волосам. Служба продолжилась.
– Таале, оставь карту в покое.
– Но пааап! Смотри как интересно! Ой! – он кольнул палец о серебряный уголок и по волшебной картинке леса и гор расползлась капля крови.
– Да что ты будешь делать! Иди рисуй за столом! – Ирджо стер платком кровь, отогнал сына от магического инструмента и отошел сам. Глаза бы не смотрели на эти гончарские штучки! Из-за них старик жизнь отдал, угасал все сильнее с каждым творением. И сын туда же…
Таале принялся рисовать. Он придумал на бумаге свою мастерскую. С большой печью, столом и серебряным ножом – мастерскую настоящего Гончара.
– Пойдем выйдем, – Ирджо заметил, скомкал листок и вытащил сына на улицу. Шел мелкий дождь, по перевалу ползли облака, скрадывая видимость.
В караулке оставался только сонный сослуживец, а отец объяснял сыну под промозглым небом, почему не надо быть Гончаром. Почему надо жить своей жизнью. Почему …
Почему никто не заметил, как от пятна крови карта посерела, а магическая рябь исчезла? Почему?
Старик Таале Валь на ступенях сжал кулаки.
А мальчик в холодном горном воздухе воспоминаний посмотрел на своего отца.
– Пап, но я хочу стать хорошим Гончаром, чтоб не зазря. Что в этом плохого?
Ирджо ударил кулаком по камню. Отошел и стоял поодаль, пока не начали спускаться сумерки, а морось и туман поглотили видимость.
– Иди в караулку, Таале, я приду позже.
Отец и правда вернулся, просил беглый взгляд на карту – не увидел красных пятен опасности и сел. Таале примостился рядом и грустно доедал пряник. Потом задремал.
… потом пришли крики.
– Долина Фариона горит! Синие! Бегите!
Таале выскочил вместе с мужчинами на улицу – сквозь предрассветный мрак и пробивалось зарево. Резко кричали птицы. Где-то в высоте летел горный орел.
– Но карта, – побелевшими губами сказал второй офицер. – Ирджо, ты видел что-то?
– Нет, – сипло ответил отец. – Я не смотрел на нее.
Город горел.
«Из-за меня» – маленький мальчик на перевале смотрел на летящих, напуганных горных птиц. Вот если бы он мог видеть, как орел… Он бы знал заранее…
Фарион отстояли. Синие не смогли прорваться. Но это была самая большая и кровавая стычка со времен войны. Сгорело пол-города и больница
Отец отправил его в столицу к родственникам и покончил с собой, не дожидаясь приговора военного суда.
Уже после Таале Вааль узнал, что не виноват в том, что карта отказала. Просто Мастер Иваров использовал не ту глину и недопек изделие. Устал, подумал, что сработает. Карта и работала – вместо гарантированного года – всего два месяца.
Но в том, что отец отвлекся и не увидел, отказался смотреть на карту… в этой вине Таале Вааль себе не отказывал.
Каждый раз, создавая волшебного орла, он помнил горящий Фарион. Если бы он только карта не сломалась. Если бы только он не расстроил отца… Если бы…