Ди Мор прервал мои мечты.
– И все же, зачем ты пришел, мальчик?
– Хотел посмотреть, как рождаются облака… ну… и на ведьм тоже.
Я хитро прищурилась. Он отводил взгляд от меня как только мог.
– Посмотрел?
– Посмотрел!
– Тогда плати!
– Чем? За что? –он не ожидал такой наглости.
– Бусами, красивыми жемчужными бусами.
Коэн покосился на небо.
– Райза, отведи его к границе леса. Я дам вам астролябию – простую, чтоб он мог сам найти дорогу. Но если он не вернется до завтра, к нам опять придут с огнями.
***
Он приходил снова. Сначала с дешевым стеклом, потом с речным жемчугом. Потом он долго не приходил. Пока не пришел в форме моряка.
– А ты не изменилась… Райза.
– Мы взрослеем медленней вас. И живем дольше. И любим сильнее. Останешься?
Аргол кивнул.
Мы пошли к озеру – к одному из тех потайных горных озер, которые только кажутся спокойным прибежищем вод. Стоит только начаться дождям, как мелкие ручьи из этих озер превращаются в бурные реки.
Мы зажгли костер – ведьмы не признавали жизни без огня.
– Я уплываю Райза, – он держал мои руки в своих. – Я привезу тебе розовый жемчуг, дорогая.
Мне не нужен был жемчуг.
Мне нужен был он. Я хотела убежать… хотя бы через него, хотя бы наблюдая за тем, как путешествует он.
Но… я хотела, чтобы он вернулся.
Огонь, что горел между нами, не умещался в словах.
А утром он ушел, оставив рядом со мной нитку жемчуга.
Синтия стояла в тумане на тропе, закутавшись в плащ.
– Зачем ты дуришь мальчику голову, Райза? Ведь ты знаешь правила. Мы впускаем сюда только тех, кого любим.
– Я его…
– Ты хочешь его жизнь, сестренка. Ты завидуешь ему. Ты подговорила Коэна подарить ему астролябию – чтоб он всегда знал, как вернуться сюда, в место, которого нет на картах. Ты его не любишь.
– Но я … так хочу чтоб он вернулся!
– Хочешь, но … это просто твоя гордость. И поэтому он однажды не придет.
– Но Коэн же возвращается к вам!
Старшая ведьма улыбнулась туману.
– Коэна защищает наша любовь. Потому ему никто не в силах навредить. Но ты не любишь этого юношу сердцем. Только телом и разумом. Потому однажды вы оба будете чувствовать вину… Впрочем, это положит начало отличной истории.
Первый, кто ушел
Он приходил сюда каждый день, на высокий берег реки. Высокие берега складывались из ряда пластов глины и песка, переплетаясь, волнами желтыми, серо-голубыми, а иногда и кроваво-красными.
Берег звал его, манил. Каждое утро он встречал рассвет, смотрел как солнце поднимается над дальним лесом и скользит над изгибом реки, отражаясь в спешащей куда-то воде.
– Что ты делаешь, Рой? – он обернулся на тревожный женский голос.
– Просто смотрю на реку, Дорея.
Не должно ей бояться, но она все же переживала.
– Ты приходишь сюда каждый день,– немного плаксиво сказала она.– Мне грустно, брат.
Он криво улыбнулся, разгадав ее страх:
– Сегодня я просто смотрю на реку, тебе не о чем тревожиться.
– Легко тебе говорить, – буркнула она и сложила руки на намечающемся животике. – Ты не боишься каждый день, что твой любимый не вернется… Извини, Рой! – она зажала рот ладошкой.
– Да не извиняйся, чего уж, – он криво улыбнулся и пошел в селение.
С чего бы ему переживать? Неудачник в воинских искусствах, не охотник, не кузнец. Что умел и что получалось у него с детства – так это глиняная утварь. Но не мужское это дело, в земле ковыряться. И ни одна девушка не пойдет за него, не поставит вперед своего имени его «Ро»
Хотел он прыгнуть вниз, но не смог. Сам себе говорил, что это из-за Реи, из-за того, что не мог так с ней поступить, особенно сейчас, когда она ждала ребенка. Но в сердце он знал правду.
Он просто боялся боли. Не умереть, а именно умирать. Не исчезнуть, но страдать.
***
Сегодня кроме Роя в селении осталось мало мужчин: семь бойцов, которых Арч оставил для охраны, юнцы да редкие старики. Воины же разделились на два отряда, и отправились к слиянию рек да к Долгому озеру.
Хотелось бы сказать, что охоты ради они оставили селение и зашли так далеко, но все было иначе: Рой сам слышал, как Домир, муж сестры, проклинал степные племена. Говорили, что нашелся у них про-рок (так они звали своих шаманов), и этот про-рок вещал, что степное племя – Избранные, что надо раскрасить щеки синей краской и нести новую веру остальным племенам, а кто не захочет принять – тех нужно убить, ибо «варвары и нелюди».
Надо было остановить синих на подступах к лесам, и помочь дружественным племенам.
Сейчас Рой как никогда чувствовал свою ничтожность – ладно. Не охотник он в мирное время. Но не быть воином в смуту – позорно. Прежде всего для себя самого.