– В металле, что ты принес.
Шаман покачал головой.
– Я трижды спрашивал воду и ветер, но слышу только победу в бою. Мы выступаем, Арч.
***
Рой сидел на берегу и смотрел на реку. За спиной его были два потухших кострища.
– Прости, – в это раз за спиной стояла Лисса. – Я не должна была убегать, и не должна была смущаться на совете. Я должна была сказать про кровь, но испугалась. Понимаешь, кровь – это обряд синих. Они одного мудреца своего убили, чтоб люди жили счастливо. Отец говорит, это не правильно.
– Рой?
Она присела рядом. На коленях гончара лежало ее зеркало в красивой кованной раме. Лисса взяла его в руки.
– Это мне, Рой? Ты ходил к кузнецу?
Он покачал головой. Лисса заметила на висках светлые пряди – будто седые или выгоревшие. А под глазами – сеть морщин.
– Я нашел его таким. Цельным. Я не знаю, Лисса, что там у синих с их про-роками. Но ты посмотри в него, посмотри! Оно проклято? Я – проклят?!
Девушка бережно взяла зеркальце и снова уронила его, прижав руки к губам, и замерев беззвучном крике. В зеркале отражалась смерть. В красных каплях пролитой крови, в алых разводах страха. Их селение умирала в бою.
– Разбей его, Лисёнок. – с горечью сказал Рой. – А я …
Внизу текла река.
– Я и в бою обуза, и … даже шамана проклятой вещью напугал.
Девушка схватила его за рукав.
– Не смей! Все нужны этому миру! Ровно так и никак иначе! В этот момент ты нужен миру, ни больше и ни меньше! Думай, Рой! Думай! Что мы с тобой сделали?
***
– Лисса, дочь, – от селения шел старый шаман. Подойдя он лишь кивнул простому гончару. – Мы ходим, дочь. Следи за деревней.
Он коснулся ее лба рукой в ритуальном жесте.
– Рой, да? – он посмотрел на юношу. – Ты уж помогай ей, раз к войне не годен. – Пойдем, дочь. Проводи нас как подобает.
Лисса уже давно ушла за отцом, а Рой стоял на берегу, перематывая в памяти фразу «раз к войне не годен». А после вернулся в хижину, задумчиво посмотрел на кучи глины. Чистой, просеянной, готовой к работе. Его звало и тянуло, но он знал, не мог выразить словами…
Он полоснул по ладони ножом. Не сильно, но боль была премерзкая. И как он малодушно помышлял о смерти, раз так боялся боли? Но вместе с болью пришло другое чувство – уверенность. Рой взял комок глины в руки.
Нож? Меч? Толку с них, не воин он и в рукопашной слаб. А вот лук, пожалуй, будет кстати. Глина под его пальцами мешалась с кровью, он был словно в трансе. Где-то далеко, в верхних слоях сознания он понимал, что это глупо. Но глина звала, требовала кровь, требовала душу.
Он провозился весь день, и вечером снова пошел на берег реки. Костер – он подкинул дров побольше. Нужен огонь. Нужна кровь. Как странно – рука казалась прозрачней, чем обычно. Как странно – он столько раз обжигал изделия ночью, но впервые хотел спать. Как странно…
..он был нужен этому миру. Именно в этот момент, ни больше и не меньше…
…именно сейчас. Стой, надо еще достать лук. Ох, как горячо. Но нет времени ждать…
… именно сейчас… Лисса…
***
– Прости, Лисёнок, – девушка вздрогнула и проснулась. Но Роя рядом и быть не могло – она была в отцовском доме. И все же… она – шаман, а значит, верит голосам.
Селение просыпалось, а в сердце девушки стучало воспоминание из зеркала: «сегодня! Это случится сегодня!»
Роя не было в хижине, не было у Реи.
На берегу у потухшего костра не было никого. Только лежал красивый лук и кожаный колчан, полный стрел. Стоило взять их в руки…
– Прощай, Рой, – сказала девушка бессердечному рассвету. – Твоя кровь не будет напрасной.
Ни один синий не пройдет через лес – стрела настигнет его.
И никто и никогда больше не станет с пренебрежением говорить о Гончарах.
Особенно о первом из них
Первый, кто вернулся
Меня зовут Ромей и я ученик Мастера Левского
Мой учитель – лучший из Гончаров. Он пошел вопреки многих решений Гильдии, решил открывать знания и создал Академию.
Меня всегда печалило что мой учитель и приемный отец не творил больше.
«Больше не будет магии», сказал он мне однажды.
***
Перед двумя мальчишками закрылась дверь. Тяжелая, резная дверь Гильдии Гончаров. Зачарованные створки без замков и ручек. Не пройти. Не положено еще.
Они дружно вздохнули и присели у стены. Вообще-то, они оба там бывали вместе с мастерами, но то были будничные посещения. А вот на официальные собрания посторонним бывать запрещено.
– Обидно…, – протянул тот, что помладше. Он поправил растрепанные волосы. Сидел он аккуратно, подложив как сидение холщовую сумку.