— Собираетесь добывать книги, барон? — спросил Скворцов, входя следом и оглядывая скромное убранство. В его голосе не было насмешки, скорее — констатация очевидного.
— Не без этого, мэтр, — вздохнул я, подходя к полкам и проводя пальцем по чистому дереву. — Очень надеюсь достать их в ближайшем будущем. И чем больше — тем лучше. И желательно по моему и смежным профилям — физика, механика, материаловедение, энергетика… В медицине или, скажем, агрономстве я, к сожалению, почти ничего не смыслю. А ведь и это нужно будет поднимать, если мы хотим построить здесь что-то стоящее.
— Нужно лишь усердие и время, — элегически заметил Скворцов, подходя к столу.
— Которого у меня катастрофически нет, — не удержался я от замечания.
Скворцов усмехнулся, пожав плечами так, словно время для него было понятием относительным, текучим, как река, у которой мы были не так давно.
— Всегда приходится чем-то жертвовать, барон. Таков закон равновесия, — сказал он и, к моему удивлению, снял со спины длинный кожаный тубус, перехваченный ремнями. Я даже не заметил, как он появился — то ли был умело скрыт под складками мантии, то ли я был слишком поглощен своими мыслями.
Мэтр положил тубус на стол, с глухим щелчком откупорил крышку и осторожно извлек несколько свитков старого, пожелтевшего от времени пергамента. От них пахло пылью, чем-то пряным, словно консервантом.
Скворцов аккуратно развернул один из свитков на столешнице, прижав края небольшими грузиками, что тоже выпали из тубуса. Затем второй, третий… Передо мной легли чертежи. Не те аккуратные синьки или цифровые схемы, к которым я привык.
Это были рисунки, выполненные углем и какими-то выцветшими чернилами на грубом пергаменте. Линии были неровными, но четкими, полными заметок на полях, сделанных мелким, убористым почерком. Изображения сопровождались цифрами, символами, стрелками, указывающими на взаимосвязи элементов.
— Вот, взгляните, — Скворцов подозвал меня жестом.
Я подошел к столу и склонился над чертежами. То, что я увидел, заставило мое сердце инженера забиться чаще. Это было изображение сложного, многогранного объекта от которого расходились силовые линии. Конструкция невероятной геометрической сложности, напоминающая одновременно и кристалл, и хитроумный механизм отдаленно похожий на кубик Рубика.
Объект состоял из множества сочлененных полиэдров — кубов, призм, пирамид, усеченных под немыслимыми углами и вставленных друг в друга так, что образовывали единую, почти сферическую, но угловатую структуру.
Поверхность его была испещрена десятками, если не сотнями, рунических символов. Они были выгравированы на каждой грани, на каждом ребре, сплетаясь в сложнейший узор. Некоторые руны были крупными, доминирующими, другие — мелкими, вписанными в завитки более крупных. И все они, судя по тонким линиям, исходящим от них и соединяющимся в центре объекта, были взаимосвязаны.
Сами грани объекта на чертеже были заштрихованы так, чтобы передать материал — что-то темное, с металлическим отливом, возможно, тот самый обсидиан, как в доме у Скворцова или неизвестный мне сплав.
А руны… руны были выделены иначе, словно они светились изнутри собственным голубым светом. Этот свет пульсировал, концентрировался в узлах пересечения линий, и от всего объекта исходили тонкие, ломаные линии, похожие на разряды молний, бьющие в основание и расходящиеся по силовым линиям на полу.
Мозг инженера мгновенно включился в анализ. Что это? Источник энергии? Стабилизатор? Преобразователь? Судя по сложности рунической вязи и исходящей энергии (пусть и нарисованной), это было нечто невероятно мощное. Конструкция напоминала многослойный конденсатор или ядро какого-то реактора, но работающего на совершенно иных принципах.
Руны, очевидно, играли роль не просто символов, а активных элементов — проводников, переключателей, возможно, даже накопителей этой неведомой магической энергии. Геометрия объекта… она была неслучайной. Каждый угол, каждый стык граней, вероятно, был критически важен для правильного течения энергии внутри.
Я водил пальцем по пергаменту, пытаясь проследить путь силовых линий, понять логику взаимодействия рун. Это было похоже на расшифровку сложнейшей интегральной схемы, только вместо транзисторов и резисторов здесь были символы древней магии.