И он добровольно делится своими знаниями, помогает мне, делает много добрых дел для Хмарского. Можно простить ему эти маленькие шалости, этот менторский, чуть снисходительный тон. Тем более, что за ним, я был уверен, скрывается нечто большее — мудрость веков и, возможно, понимание вещей, которые мне только предстояло постичь.
Мы поднялись еще на несколько пролетов и наконец вышли в просторный зал, который, судя по всему, и служил Скворцову библиотекой. Я ожидал увидеть нечто грандиозное — бесконечные стеллажи, уходящие под самый потолок, как в холле, тысячи фолиантов, как в Александрийской библиотеке из легенд моего времени. Но реальность оказалась куда скромнее.
Зал был большим, да, но не необъятным. Вдоль стен стояло всего несколько рядов книжных шкафов из темного, почти черного дерева. Полки были заполнены неравномерно. Где-то книги стояли плотными рядами, корешок к корешку, а где-то зияли пустоты.
Сами книги… они были разными. Я видел знакомые очертания — толстые тома в кожаных переплетах с тиснением, явно из моей эпохи или даже раньше. Рядом с ними стояли более современные на вид книги — в твердых обложках, возможно, чудом уцелевшие экземпляры из XXI–XXII веков. А были и совсем незнакомые — свитки, перевязанные лентами, какие-то пластины из непонятного материала, исписанные светящимися символами, тонкие книжицы в обложках из металла или камня…
В центре зала стоял большой стол для чтения, несколько удобных кресел. В углу — глобус, но не Земли, а какого-то иного мира, с незнакомыми континентами и океанами. Атмосфера здесь была иной, чем внизу — более строгой, рабочей, пропитанной запахом старой бумаги, чернил и знаний.
— Моя скромная библиотека, — сказал Скворцов, обводя зал жестом. — Не скажу, что все здесь к твоему распоряжению, юноша, поскольку многие экземпляры настолько древние или хрупкие, что я сам боюсь их касаться лишний раз, чтобы они не превратились в пыль. Одно неверное движение — и крупицы вековой мудрости развеются по ветру. Поэтому давай просто поищем нужную книгу по агромагии и понадеемся, что она осталась цела и доступна для изучения.
Он подошел к одному из стеллажей и начал внимательно изучать корешки, проводя по ним пальцем. Я последовал его примеру, двинувшись вдоль другого ряда. Любопытство инженера и ученого взяло верх. Я не мог не разглядывать названия, не пытаться угадать содержание по обложкам.
Взгляд зацепился за знакомые фамилии на потертых кожаных переплетах. Вот, «Начала натуральной философии» Исаака Ньютона — фундаментальный труд, заложивший основы классической механики. Рядом — «Электромагнитное поле» Джеймса Максвелла, книга, объединившая электричество, магнетизм и свет. Я осторожно коснулся корешка — подлинники? Или поздние копии? В любом случае, увидеть их здесь, в этом мире, было почти чудом.
Дальше — медицина. «Канон врачебной науки» Авиценны — многотомный труд великого средневекового ученого, который даже в мое время изучали историки медицины. Рядом — что-то более современное, с названием вроде «Основы нейрохирургии XXI века».
Политология… Трактат Макиавелли «Государь» соседствовал с чем-то под названием «Принципы Галактического Права. Том III». Галактического? Значит, человечество все-таки вышло за пределы Солнечной системы? И даже успело создать межзвездные законы, прежде чем все рухнуло?
А вот это… я замер. Книга в тонкой, почти невесомой обложке из серого, переливающегося материала. Название было выведено незнакомыми, но интуитивно понятными символами: «Базовые алгоритмы нанопрограммирования. Практикум».
Нанопрограммирование! То, что в мое время было лишь на заре своего развития, здесь, видимо, стало уже прикладной дисциплиной! Какие возможности это открывало? Самособирающиеся механизмы, материалы с управляемыми свойствами, возможно, даже интерфейсы для прямого взаимодействия с магией на молекулярном уровне…
Голова закружилась от перспектив. Я протянул было руку, чтобы взять книгу, но вовремя себя остановил. «Не трогай без разрешения». Правило номер один в чужой библиотеке, особенно — в библиотеке могущественного мага.
— Вот оно, — раздался голос Скворцова с другого конца зала. Я обернулся. Он держал в руках довольно пухлый том в зеленом сафьяновом переплете с выцветшим золотым тиснением. — «Трактат о симбиотических связях флоры и эфирных потоков». То, что нам нужно. Пойдем взглянем.