Они услышали мой крик, обернулись. Лица их были серьезны, насторожены. Опыт выживания в Диких Землях не прошел даром — они мгновенно оценили опасность.
— Барон! — Иван Кречет первым пробился ко мне, его глаза внимательно осматривали Маргариту, затем меня. — Что за херня происходит⁈
— Похоже, праздник отменяется, — криво усмехнулся я. — Иван, у меня к вам просьба. Важная. Заберите Маргариту. Отведите ее подальше отсюда, в безопасное место. К лошадям, в лес — куда угодно, лишь бы подальше от этой мясорубки. И берегите ее. Как зеницу ока. Головой отвечаете.
Маргарита тут же запротестовала, пытаясь вырвать руку.
— Нет! Я останусь! Я могу помочь! Я…
— Рита, не сейчас! — оборвал я ее жестко, но без злости. — Сейчас главное — твоя безопасность. Ты — племянница царя. Идеальная мишень. Олег! — я посмотрел на молодого мужчину. — Забирай ее. Силой, если потребуется.
Олег молча кивнул, его лицо было непроницаемо. Он шагнул к Маргарите и, не обращая внимания на ее возмущенные возгласы и попытки отбиться, легко, но крепко подхватил ее под локоть и почти силой поволок прочь, в сторону перелеска, откуда мы пришли.
— Отпусти! Я сказала, отпусти! Саша! — кричала она, но ее голос уже удалялся, теряясь в общем гуле.
Я проводил их взглядом, чувствуя укол совести. Но другого выхода не было. Здесь ей не место.
Руслан и Иван остались со мной. Они смотрели на меня выжидательно.
— Мы останемся с тобой, барон, — сказал Иван спокойно. — Троим отбиваться сподручнее, чем одному. Да и должок за нами, помнишь?
Я усмехнулся. Должок за спасение его людей. Он помнил. Но я это долгом не считал. Таким нельзя манипулировать в мире, где цена таких специалистов на вес золота.
— Оружие-то хоть прихватили? — спросил я, хотя ответ был очевиден. Эти люди не расставались с оружием даже во сне.
— Обижаешь, барин! — хохотнул Руслан, его глаза азартно блеснули. — Конечно, с собой! Куда ж мы без наших верных подруг?
Мужчины, не сговариваясь, кинулись к тому месту, где они оставили своих лошадей — у небольшого временного стойла, сооруженного на краю ярмарочной площади. Под наспех накинутым брезентом, у самого бедра одной из лошадей, покоились их клинки — простые, рабочие, но остро заточенные и надежные.
Бьянку Иван предусмотрительно оставил в Хмарском. И правильно сделал. Такой артефакт, как его модифицированный арбалет, здесь, на ярмарке, привлек бы слишком много ненужного внимания. Весть о нем и так уже пошла гулять среди людей, а значит, и среди воровского отребья, которого всегда хватало на подобных сборищах. А уследить за ним в этой сутолоке было бы невозможно.
Выхватив клинки, они вернулись ко мне. Я же, в свою очередь, уже успел извлечь из седельной сумки, притороченной к моей лошади, два своих верных самострела. Они легли в руки привычно, удобно, словно продолжение моих собственных конечностей.
— Туда! — я кивнул в сторону помоста, откуда уже доносились первые звуки боя — лязг стали, глухие удары, яростные выкрики.
Мы втроем ринулись в самый центр схватки, проталкиваясь сквозь остатки паникующей толпы. Адреналин ударил в кровь, обостряя чувства, заставляя сердце гулко стучать в ушах, перекрывая все остальные звуки.
Я чувствовал, как тело наливается силой, как движения становятся быстрыми, точными, почти инстинктивными. Та самая спонтанная, почти звериная ловкость, которую я ощущал в моменты крайней опасности, снова вернулась ко мне. И я был этому рад. Очень рад.
Картина, открывшаяся нам, была дикой. На защитников помоста, на солдат Долгорукова и Романовича, нападала толпа. Но это были не воины, не наемники. Это были… дикари.
В рваных лохмотьях, перепачканные грязью и чем-то бурым, похожим на засохшую кровь. Их лица, заросшие спутанными бородами и волосами, были искажены яростью. В руках — самодельное оружие: дубины, утыканные острыми камнями, заточенные колья, ржавые тесаки, самодельные копья с костяными наконечниками.
Они неслись вперед без всякого строя, без тактики, просто дикой, неуправляемой ордой, издавая гортанные, звериные вопли. Их было много. Очень много. И что самое страшное — они, казалось, не чувствовали боли. Там, где падал один, сраженный мечом или арбалетным болтом, на его месте тут же возникало двое новых, лезущих напролом, через трупы своих же соплеменников.
Это было похоже на оживший кошмар, на нашествие саранчи, только вместо насекомых — обезумевшие, кровожадные люди.