— Барон Кулибин! Василь! Какими судьбами! — прогремел он своим зычным басом. — Проходите, гости дорогие! Столик лучший для вас найдется!
Мы устроились за крепким дубовым столом в углу. Василиса, старшая дочь трактирщика, тут же подскочила к нам, сверкая своими зелеными глазами.
— Что угодно будет Вашему Благородию? — спросила она, кокетливо поправляя передник.
— Нам бы, красавица, щей горячих, да с мясом, — улыбнулся я. — Хлеба свежего, да квасу холодного. А Василю, — я подмигнул своему спутнику, — пожалуй, и кружечку той самой, знаменитой разиньковской браги не помешает. Заслужил.
Василиса хихикнула и, метнувшись на кухню, через несколько минут уже ставила перед нами дымящиеся миски с наваристыми щами, ломоть пышного, еще теплого хлеба и запотевшую кружку с квасом для меня и пенной брагой для Василя.
Мы с аппетитом набросились на еду. Щи были отменные — густые, ароматные, с большими кусками разваренного мяса. После утренних разъездов и переговоров это было именно то, что нужно.
— Ну как там, в Хмарском, барин? — спросил Степан Аркадьевич, присев к нашему столику, когда мы уже заканчивали трапезу. — Народ не бунтует? Живы-здоровы?
— Все в порядке, Степан Аркадьевич, — ответил я, отпивая квас. — Работаем потихоньку. Дом латаем, хозяйство налаживаем. Люди… люди оживают. После всего, что им пришлось пережить, они снова начинают верить в будущее. В то, что можно жить спокойно, работать на своей земле, растить детей, не боясь каждого шороха.
Василь согласно закивал, его лицо было серьезным.
— Правду говорит барин. Атмосфера в поместье совсем другая стала. Люди улыбаться начали, песни по вечерам поют. Словно камень с души у всех упал. Особенно после того, как вы… ну, этих… с Севера вернули. Такое событие… до сих пор поверить не можем.
— Чудеса, да и только, — вздохнул Степан, качая головой. — Весь город только об этом и говорит. Кто хвалит, кто завидует, кто не верит. Но равнодушных нет. Ты, барон, похоже, всерьез взялся за это Хмарское. И за Север тоже, как я слышал?
— Планы есть, Степан Аркадьевич, — уклончиво ответил я. Не хотелось раньше времени распространяться о деталях. — Но сначала нужно здесь, на месте, порядок навести. Чтобы людям было где жить, что есть, во что одеваться. А уж потом можно и о великих свершениях думать.
Мы еще немного поболтали о городских новостях, о ценах на рынке, о видах на урожай. Степан оказался человеком осведомленным, знающим все и обо всех в этом городе. Его корчма была не просто местом, где можно поесть и выпить, а настоящим информационным центром, где сходились все слухи, новости и сплетни.
Солнце уже начало клониться к закату, когда мы с Василем распрощались с гостеприимным трактирщиком и направились к выезду из города. Дела на сегодня были закончены, и закончены успешно. Кирпич заказан, доски — тоже. Оставалось только дождаться поставок и приступать к строительству.
Обратный путь в Хмарское прошел в спокойной, умиротворенной тишине. Мысли о предстоящей встрече с Романовичем, о планах по созданию аванпоста, о Руническом Ядре снова вернулись, но теперь они уже не казались такими пугающими и неподъемными.
Как минимум потому, что теперь я действовал последовательно, не бросаясь на множество задач одновременно. Проблемы решаться должны по мере из возникновения и расставленным приоритетам. И сохранения наших жизней и городов стояло на первом месте.
Ведь если падет Русса и Новгород, то Хмарское точно не выстоит. Ни с моими спонтанными всплесками магии, ни с магией великого Скворцова.
Сумерки уже окутывали Хмарское, когда мы с Василем вернулись в поместье.
После насыщенного дня, полного разъездов и переговоров, тело гудело от усталости, но на душе было легко.
Ужин прошел в теплой, почти семейной обстановке. Хламники сидели за одним столом с моими крестьянами. Смех, разговоры, обсуждение дневных дел — поместье жило, дышало, и это не могло не радовать.
Даже Митя, брат Ивана, выглядел заметно лучше. Он сидел за столом вместе со всеми, ел, пусть и немного, но с аппетитом, и даже пытался вставлять свои пять копеек в общую беседу. Солнечное яблоко, отвары Иши и, возможно, просто забота и внимание близких делали свое дело.
После ужина я, не сговариваясь, направился в баню. Михалыч, как всегда, постарался на славу — жар был что надо, а березовый веник, запаренный с какими-то травами, источал такой аромат, что голова кружилась. Смыв с себя дорожную пыль и усталость, я почувствовал себя заново родившимся.