Конечно же Руслан, Миша и Олег поехали с нами. Как Иван или я не пытались их уговорить остаться в Хмарском и заниматься имением. Нет и все. Поедем с вами. Ну и ладно.
Среди тех, кто ехал в повозках, были и гражданские — плотники, каменщики (на случай, если удастся найти подходящий камень для фундамента или стен), кузнецы (Михалыч, конечно же, не мог остаться в стороне, когда речь шла о таком масштабном строительстве, да и его помощь в починке инструмента и изготовлении необходимых деталей была бесценна).
Несколько крепких мужиков-лесорубов, способных валить деревья и заготавливать бревна, и даже пара толковых землекопов, которым предстояло рыть рвы и котлованы. Я лично отбирал каждого, стараясь подобрать людей не только умелых, но и выносливых, готовых к тяжелой работе вдали от дома.
Путь до выбранного нами места, той самой старой имперской заставы у слияния двух рек, на этот раз занял чуть больше времени — груженые повозки двигались медленнее. Но, как и в прошлый раз, он прошел на удивление спокойно.
Дикие Земли словно затаились, не желая показывать свой звериный оскал такому внушительному, хорошо вооруженному отряду. Лишь изредка в лесной чаще мелькали тени диких животных, да перепуганные птицы срывались с веток при нашем приближении.
Прибыв на место, мы не теряли ни минуты. Первым делом — обустройство временного лагеря. Солдаты быстро организовали круговую оборону, расставили дозорных. Плотники и лесорубы под моим руководством и с помощью Ивана, который знал здесь каждый куст, принялись расчищать площадку на вершине холма, валить ближайшие деревья, освобождая место для будущего строительства и одновременно заготавливая материал.
Дни потекли один за другим, наполненные тяжелым, изнурительным трудом. Мы работали не покладая рук, не поднимая голов, с рассвета до заката. Стук топоров, визг пил, скрип бревен, команды мастеров, ржание лошадей, таскающих тяжести — все это сливалось в одну трудовую симфонию, симфонию созидания.
Я был везде — и чертежником, и прорабом, и простым рабочим, когда требовалось. Показывал плотникам, как правильно рубить «в чашу» или «в лапу», чтобы сруб был крепче. Объяснял каменщикам, как закладывать фундамент на неровной местности. Вместе с Михалычем и его подмастерьями раздувал горн во временной, наспех сколоченной кузнице, выковывая необходимые скобы, гвозди, петли.
Первым делом мы возвели частокол. Высокий, в три ряда, из толстых, заостренных бревен, вкопанных глубоко в землю и скрепленных между собой поперечными перекладинами. Это была наша первая линия обороны, наш щит от внешнего мира.
Работа была адская — валить деревья ручными пилами и топорами, обтесывать их, тащить на вершину холма, вкапывать… У людей ломило спины, руки были сбиты в кровь, но никто не жаловался. Все понимали — от прочности этого забора зависит их жизнь.
Затем принялись за ров. Глубокий, широкий, он опоясал частокол с тех сторон, где не было естественных преград в виде обрыва к реке. Землекопы работали, как каторжные, их лопаты вгрызались в каменистую почву, отбрасывая комья земли. Я рассчитал угол наклона стен рва так, чтобы их было трудно преодолеть, и чтобы земля не осыпалась.
Между рядами частокола, как и планировал Романович, мы выкопали «волчьи ямы» — глубокие, узкие ловушки с заостренными кольями на дне, тщательно замаскированные дерном и ветками. Простая, но дьявольски эффективная преграда для тех, кто попытается прорваться через первую линию обороны.
Одновременно с этим шло строительство сторожевых вышек по углам будущего аванпоста. Высокие, срубленные из крепких бревен, они должны были обеспечить хороший обзор и возможность вести прицельный огонь по нападающим. Я лично следил за их возведением, проверяя каждый узел, каждую перекладину.
В центре расчищенной площадки начали закладывать фундамент для главной цитадели — небольшого, но крепкого двухэтажного сруба, где должен был разместиться гарнизон, склады с провизией и оружием, и штаб-кабинет.
Я старался быть примером для всех. Работал наравне с плотниками и землекопами, не чураясь самой грязной и тяжелой работы.