Хламники, мои верные спутники, тоже были на ногах — их лица, обычно суровые и непроницаемые, сегодня выражали с трудом скрываемое напряжение. Для них это был не первый раз и явно не последний, но, как говорится, каждый раз, как в первый раз.
Трепет. Волнение. Я считывал эти чувства с них, словно самый настоящий эмпат. Да чего греха таить, и сам ощущал нечто подобное. Неизвестность всегда вызывает нечто подобное. Словно передо мной стоит коробка, в которой что-то скребется, фырчит и ерзает. И стоит задача — сунуть в эту коробку руку.
Что будет? Откусит палец? Или по самое предплечье? А вдруг ужалит? Или, наоборот, осторожно облизнет или потрется пушистой мордой? Уравнения с множеством неизвестных ждут на каждом шагу.
Андрей Михайлович провожал нас у ворот. Его лицо, перепачканное сажей и потом после ночной работы (он, как всегда, не мог сидеть без дела и до самого утра ковал заготовки для аванпоста), было хмурым.
— Береги себя, Саш, — пробасил он, крепко стискивая мою руку своей мозолистой, покрытой шрамами ладонью. — И этих балбесов своих тоже береги, — он кивнул на хламников, которые как раз заканчивали последние приготовления, проверяя крепления седельных сумок и арбалеты. — Места там нехорошие. Чует мое сердце.
— Все будет в порядке, Андрей Михайлович, — я постарался улыбнуться как можно увереннее. — Мы не на прогулку идем. И вернемся. Обязательно вернемся. С добычей.
— Да уж постарайся, — проворчал он, но в его глазах я увидел не только беспокойство, но и скрытую гордость. Он верил в меня. И это было важно.
Наш караван, готовый к выдвижению, выглядел внушительно. Во главе — я и Иван Кречет. За нами — проверенный временем отряд из Руслана, Олега, Миши и Иши.
Следом — отряд из отборных воинов под командованием двух опытных сотников — сурового, седоусого новгородца Игната и рыжебородого, громкоголосого руссовца Бориса. Эти парни были элитой, закаленной в многочисленных стычках и походах.
Их задача — обеспечить основное прикрытие и защиту каравана. И, наконец, несколько крепких, надежных повозок, запряженных выносливыми лошадьми, предназначенных для вывоза материалов, которые мы надеялись найти.
Солнце едва оторвалось от горизонта, окрашивая небо в холодные, стальные тона, когда я поднял руку, давая сигнал к началу движения.
— Вперед, — голос мой прозвучал твердо, без тени сомнения.
Скрипнули колеса, зафыркали лошади, лязгнуло оружие. Наш караван медленно вытянулся и двинулся на Север.
Путь к тому заводскому комплексу, который Иван наметил на карте как первую цель нашей экспедиции, пролегал через относительно безопасные перелески и поля, где мы чувствовали себя относительно безопасно, ведь аванпост был почти что под боком. Но чем дальше мы углублялись в Дикие Земли, тем мрачнее и тревожнее становился пейзаж.
Лес смыкался над головой густым, почти непроницаемым пологом, сквозь который едва пробивались редкие лучи солнца. Деревья здесь были древними, корявыми, их стволы покрыты мхом и лишайниками, а ветви переплетались так тесно, что образовывали сплошную зеленую крышу. Под ногами чавкала сырая земля, пахло прелью, грибами и чем-то еще — тяжелым, звериным.
Следы животных становились все крупнее и внушительнее. Вот — огромный, смазанный отпечаток медвежьей лапы, рядом — глубокие борозды от когтей на стволе дерева. А чуть дальше — растерзанная туша оленя, от которой остались лишь обглоданные кости да клочья шерсти. Хищники здесь были хозяевами, и они не боялись оставлять следы своего пиршества.
Напряжение в отряде нарастало. Люди шли молча, внимательно осматриваясь по сторонам, держа оружие наготове. Солдаты двигались слаженно, прикрывая фланги и тыл каравана. Хламники, привыкшие к таким условиям, тоже были начеку, их взгляды были острыми, движения — выверенными.
Примерно на полпути к нашей цели, когда мы пробирались через особенно густой участок леса, заваленный буреломом, это и случилось. Короткий, резкий визг, донесшийся откуда-то справа, заставил всех замереть.
— Рукеры! — голос Ивана Кречета, обычно спокойный и ровный, сейчас прозвучал как удар хлыста. Он мгновенно вскинул свою Бьянку, его глаза, словно у ястреба, впились в ту сторону, откуда донесся звук. — Занять оборону! К повозкам! Быстро!
Команда была выполнена почти инстинктивно. Солдаты, еще секунду назад двигавшиеся размеренно, тут же сбились в плотный строй вокруг повозок, выставив вперед щиты и копья. Лязг металла, глухие удары древков о землю, короткие, отрывистые команды сотников — Игната и Бориса — все это слилось в один напряженный, боевой гул.