Один из его манипуляторов, тот, что не так сильно искрил и казался более исправным, метнулся вперед с невероятной, почти молниеносной скоростью и точностью, перехватив лезвие топора в каких-то жалких сантиметрах от своей массивной, кубической «головы».
Раздался оглушительный лязг металла, скрежет, и сноп ярких искр, словно от фейерверка, осыпал ближайших воинов.
На лице молодого солдата, еще секунду назад выражавшем лишь яростную решимость, теперь отразилось чистое, неподдельное, почти детское изумление. Он явно не ожидал, что его мощный, отработанный до автоматизма удар, способный, без сомнения, разрубить пополам толстое бревно или проломить вражеский щит, будет так легко, почти играючи, остановлен.
Он попытался вырвать свой топор из стальной хватки, напрягая все мышцы, но манипулятор робота сжимал его с поистине мертвой, нечеловеческой хваткой.
— Я ЖЕ СКАЗАЛ, НАРУШИТЕЛЬ. ТЫ БУДЕШЬ УН… Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-ИЧТОЖЕН.
А в следующий, почти неуловимый для человеческого глаза, миг я услышал глухое «бух» и тут же последовавшее за ним короткое, прерывистое, полное невыносимой боли «кха!».
Второй манипулятор робота, тот, что искрил сильнее и казался более поврежденным, но от этого не менее опасным, нанес сокрушительный удар воину прямо в незащищенный живот. Удар был такой невероятной силы, что парня буквально подбросило в воздух, словно тряпичную куклу.
Он отлетел на несколько метров, с глухим стуком врезался спиной в холодную бетонную стену и мешком сполз на грязный пол, оставшись лежать без движения, его широко раскрытые глаза непонимающе смотрели в красный, пульсирующий потолок.
Твою мать! Мы… нет, я. Только я. Никто из местных никогда в своей жизни роботов не видал, я был уверен. Откуда им знать про такое чудо техники? Именно, что неоткуда. Только я один недооценил этот первобытный тостер. Хренов робот-пылесос.
Бой завязался мгновенно, без всяких прелюдий и тактических маневров. Робот, отбросив в сторону ставший бесполезным топор павшего воина, с ревом и скрежетом ворвался в наши поредевшие ряды, размахивая своими смертоносными клешнями с безжалостной эффективностью.
Воины, прикрываясь щитами, отчаянно пытались сдержать его безумный натиск, нанося ответные удары мечами, топорами и копьями. Но их оружие, такое эффективное против плоти и крови, лишь со скрежетом и визгом скользило по т ржавой, броне Хранителя, оставляя на ней лишь неглубокие, почти косметические царапины.
Хранитель двигался с лишенной всякой логики и эмоций эффективностью. Он, казалось, совершенно не обращал внимания на те редкие удары, которые все же достигали его корпуса, но не причиняли ему существенного вреда, и методично, одного за другим, разбрасывал наших солдат в разные стороны, словно кегли в боулинге.
Вот один из воинов Бориса Рыжебородого, здоровенный детина с русой бородой, отлетел в сторону, сбитый с ног мощным, почти невидимым ударом манипулятора, его щит раскололся надвое. Вот другой, из отряда Игната, пытаясь поднырнуть под размашистую руку робота, получил сокрушительный удар по спине и тут же рухнул навзничь. Оставалось надеяться, что позвоночник цел.
Это была не битва, не равный поединок. Это было методичное, хладнокровное избиение. Мы были похожи на стайку неопытных, испуганных муравьев, пытающихся остановить несущийся на них каток. Шансов, казалось, не было никаких.
Нужно что-то делать! И делать немедленно, иначе нам всем здесь крышка! Он слишком силен для лобовой, примитивной атаки! Нужно найти его слабое, уязвимое место! Те искрящие, поврежденные участки на его броне… он явно их инстинктивно бережет! Значит, это и есть его Ахиллесова пята!
— Отвлекайте его! Бейте по площадям, максимально на себя! Не давайте ему возможности сосредоточиться на одной цели! — крикнул я, мой голос сорвался от напряжения, пытаясь перекрыть оглушительный лязг металла, рев гусениц и отчаянные крики раненых. — Он инстинктивно бережет свои поврежденные сектора! Цельтесь туда! Бейте по ногам, по гусеницам, пытайтесь заклинить его проклятые манипуляторы!
Я видел, как робот, словно в подтверждение моих слов, то и дело неуклюже разворачивался на своих гусеницах так, чтобы его сильно искрящий левый плечевой привод, прикрытым массивным корпусом. Или инстинктивно прикрывал его одним из своих еще работающих манипуляторов, когда кто-то из наших воинов, рискуя жизнью, пытался нанести удар именно в ту, наиболее уязвимую, как мне казалось, область.