Мои пальцы наткнулись на едва заметное углубление, почти невидимое глазу, но ощутимое на ощупь. Я надавил. С тихим щелчком часть задней панели плавно отъехала в сторону, открывая моему взору то, что было скрыто внутри.
Отсек для источника питания был… впечатляющим. И пустым. Я увидел сложную систему разъемов, клемм, контактов. Часть из них была мне знакома — стандартные силовые разъемы для подключения внешнего электропитания, похожие на те, что использовались в моем времени для промышленного оборудования. А рядом… рядом было нечто совершенно иное. Массивное гнездо со сложной системой фиксаторов и контактов, явно предназначенное для установки того самого автономного термоядерного реактора, о котором упоминал ИскИн.
Именно в это гнездо, в самый центр, я и собирался водрузить свое собственное творение.
Я снова взял в руки Руническое Ядро. Оно снова отозвалось знакомой вибрацией. Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, прислушаться к своим ощущениям, к той интуитивной связи, что возникла между мной и этой концентрированной магической силой.
Нужно было его… активировать. Дать ему команду. Но как? В прошлые разы вся моя магия была спонтанной, на пике эмоций. И постиг я эту сложную новую науку лишь едва-едва. А сейчас нужно было сделать это осознанно, контролируемо.
Кажется, пришло время сдать первый экзамен.
Я вспомнил чертежи. Подвижные сегменты, вращающиеся грани, комбинации рун… Мозг инженера пытался выстроить логическую последовательность действий. Но тут же внутренний голос, тот самый, что помог мне в схватке с Дикой Руной, подсказал — не думай. Чувствуй.
И я доверился ему. Мои пальцы сами собой начали скользить по граням Ядра. Я не знал, что делаю, не понимал логики своих действий. Просто следовал какому-то внутреннему, интуитивному порыву. Словно сама Магия, заключенная в этом камне, вела мою руку, подсказывая правильные движения.
Я нажимал на сегменты, на которых были выгравированы светящиеся руны. Они легко, почти беззвучно, поддавались давлению, уходя вглубь корпуса. Проворачивал грани, совмещая символы в неведомые мне, но, как я чувствовал, правильные комбинации.
И Ядро отозвалось. Оно снова вспыхнуло ослепительным, голубым светом, но на этот раз свет был не хаотичным, а ровным, пульсирующим. Оно загудело, но гул был не угрожающим, а низким, мощным, как от запуска двигателя внутреннего сгорания в каком-нибудь камазе. Оно поняло свою задачу. Затем свет так же плавно погас, оставив после себя лишь слабое, едва заметное голубоватое свечение рун.
Я открыл глаза. Сердце бешено колотилось, но не от страха, а от восторга. Получилось! Кажется, получилось… пока не проверим — не узнаем!
Дрожащими от напряжения руками я осторожно установил Руническое Ядро в пустой отсек принтера. Оно идеально вошло в гнездо, словно было создано для него. Раздался тихий щелчок фиксаторов. Я захлопнул крышку.
Несколько секунд мы втроем стояли, затаив дыхание, глядя на черный куб и ожидая чуда. Но ничего не происходило. Принтер молчал. Чуда не случилось.
— Кгхм-кгхм, — раздался из него знакомый звук металлического покашливания. — Откройте переднюю крышку, барон.
Мы с Иваном и Русланом переглянулись. Передняя крышка… Логично. Я снова подошел к «Фениксу», на этот раз с лицевой стороны, и принялся ощупывать его гладкую поверхность. Нашел такой же едва заметный паз, как и сзади. Подцепил его ногтем, и панель так же плавно отъехала в сторону.
За ней оказалась небольшая ниша, а в ней — несколько разъемов, похожих на USB-порты из моего времени.
Чуда не случилось. Принтер продолжал стоять, как неживой. Мы осторожно приблизились, заглядывая внутрь.
— А что это за красная круглая штуковина? — с детским любопытством спросил Руслан, протягивая к ней свой палец.
Мозг, увидев эту картину, выдал мгновенную реакцию, основанную на многолетнем опыте инженера и просто человека из двадцать первого века. «Ого, красная кнопка!». А большая красная кнопка, как я помнил по старым фильмам, научным лабораториям и даже некоторым промышленным объектам, никогда не сулила ничего хорошего. Обычно она означала либо «аварийное отключение всего», либо «запуск чего-то очень большого и, возможно, взрывоопасного».
— Нет! — выкрикнул я, инстинктивно бросаясь вперед, чтобы перехватить его руку.
Но было поздно. Палец Руслана уже коснулся гладкой, манящей поверхности.
Раздался тихий, мелодичный щелчок.
Троица чародеев-ренегатов, напоминавшая собой странствующий цирк, из которого сбежали все клоуны и осталась только самая мрачная и нелепая часть труппы, двигалась далеко за восточной границей. Земли здесь были дикими, пустынными, а ветер, гулявший по бескрайним степям, был единственным, кто решался говорить в полный голос.
Им удалось обойти стороной большой кочевой стан — хаотичное нагромождение шатров из шкур, дымящихся костров и недовольно блеющих овец. Лагерь расположился аккурат у восточной границы царства Старой Руссы, которую, как с удивительной для себя точностью помнил Ктул, возглавлял некий Олег Святославович Романович.
— К’тул, а почему там было так много людей? — пробасил Фтанг, с тоской оглядываясь на удаляющийся стан. Его необъятное лицо выражало глубочайшее разочарование. — И почему ты не разрешил мне пойти с ними поиграть в вышибалу? Я бы аккуратно. Честно.
Старик К’тул тяжело вздохнул, и этот вздох прозвучал так, словно сама древность жаловалась на несправедливость мироздания. Фтанг был замечательным магом-ренегатом. В том смысле, что он был замечательно большим и замечательно сильным.
Поговаривали, что в детстве, по счастливой (или не очень) случайности, он упал в чан с тем, что местные знахари называли «растишкой» — сомнительным отваром из корня мандрагоры, слез вымерших грифонов и чего-то еще, что лучше было не уточнять.
Наверное, именно по этой причине Фтанг и стал таким, каким был. Огромным. Могучим. И, увы, невероятно ограниченным в своих интеллектуальных способностях. Как говорится, если где-то прибавилось, то где-то должно было убавиться. Закон сохранения баланса был принципиально жесток и не избирателен.
Иногда К’тул жалел, что тот колоссальный магический потенциал, которым обладал Фтанг, достался именно такому человеку. Но, с другой стороны, где еще найти такого верного и преданного последователя, который, не щадя живота своего (а живот у Фтанга был внушительным), будет делать все, о чем его попросят? Достаточно лишь пообещать ему жареного цыпленка. Или двух. А лучше — целую повозку цыплят.
— Потому что, Фтанг, это не наше дело, — терпеливо, как в сотый раз, объяснил К’тул.
— Так, а тот, что с тебя какие-то «деняки» хотел? — не унимался Фтанг. — Он же тоже был не наше дело.
— А тот, Фтанг, — К’тул на мгновение остановился, чтобы перевести дух, — мешал нашей главной цели. Он стоял на пути. Понимаешь?
Было слышно, как в необъятной голове Фтанга со скрежетом и стоном проворачивается одна-единственная, но очень массивная шестерня, пытаясь переварить эту сложную философскую концепцию. Давалось ей это с очевидным трудом.
— Послушай, здоровяк, — вмешался Идрис, который уже устал от этого диалога. Он подошел к Фтангу и ободряюще похлопал его по плечу, похожему на валун. — Когда мы закончим наше главное дело… когда найдем то, что ищем… я тебе лично разрешу играть в вышибалу со всеми, с кем только твоя широкая душа пожелает.
— И даже с тем вспыльчивым бароном? — Фтанг мгновенно оживился, его маленькие глазки загорелись предвкушением.
— С ним в первую очередь, — с кривой усмешкой подтвердил Идрис. — Я даже помогу тебе его поймать.
— Круууууууто, — прогудел Фтанг, и его лицо расплылось в счастливой, почти детской улыбке.
Назревает что-то кровавое, подумал К’тул, глядя на кочевников, которые собирались на границе. Если эти дикари, которых он видел на границе с Руссой, действительно решат смести эти два новых, едва оперившихся царства, то это потянет за собой очень много плохих последствий.