Твари сделали себе гнездо. Они свили себе логово прямо на Месте Силы. Как крысы, поселившиеся в королевской сокровищнице. Какая ирония.
Привалившись к валуну, который Фтанг с облегченным вздохом вернул примерно на то место, где нашел, трое мужчин тяжело дышали. Ущелье было завалено трупами рукеров, воздух был тяжел от запаха крови и озона.
— Скажи мне, — нарушил наконец тишину Идрис, вытирая стилет о лохмотья убитой твари. — К’тул. Мы все еще хотим найти эти самые руны? После всего этого?
— Без… условно… — тяжело дыша, прохрипел старик. Его грудь ходила ходуном, а лицо было бледным, как пергамент. — Теперь… теперь еще больше.
Старик лежал, ощущая, как-то самое Место Силы начинает работать. Как его тело буквально заполняется первобытной магией, выгоняя усталость, смазывая суставы, придавая уверенности.
И только Фтанг, которому на то, чтобы отдышаться, потребовалось не более полуминуты, сидел на земле, скрестив ноги, и с явной скукой на лице ковырял в носу. Физическая нагрузка для него была привычным делом, а вот отсутствие дальнейшего действия вгоняло в тоску. Судя по всему, Место Силы никак на него не повлияло.
— Годы уже не те, — снова посетовал Идрис, разглядывая новую дырку на своей многострадальной мантии.
На это К’тул издал свой фирменный смешок, похожий на карканье целой стаи очень недовольных ворон.
— Скажешь это в моем возрасте, зелень, — проскрипел он.
— Нет, — возразил Идрис, серьезно посмотрев на старика. — Надеюсь, к этому времени я уже умру. И, желательно где-нибудь подальше отсюда. Здесь смердит, как… — он на секунду умолк, осматривая поле внезапной брани. — Да, в общем-то, как и следовало бы смердеть подобному месту.
Далеко на восточной границе
Радомир Свирепый смотрел на запад. Там, за бескрайней, выжженной солнцем и ветрами степью, далеко-далеко на горизонте, виднелось… ну, в общем-то, ничего особенного. Просто горизонт. Но перед внутренним взором предводителя вольных (и по большей части диких) племен стоял город.
И не просто город, а Город с большой буквы. С высокими стенами, полными амбарами, теплыми домами и, что самое главное, с жителями, которые, по глубокому убеждению Радомира, совершенно не ценили все эти блага. И которых, следовательно, было бы неплохо от них избавить. Для их же блага, разумеется.
Великий Новгород или Старая Русса? Да какая, в сущности, разница. Подойдет любой. А в идеале — оба. Сначала один, потом второй. Радомир был человеком практичным и не страдал излишней избирательностью.
За спиной этого крупного, похожего на не до конца обтесанный валун, мужчины раздавался шум. То был не просто шум, а целая симфония звуков, от которой у любого мало-мальски цивилизованного человека начали бы кровоточить уши.
Лязг плохого металла о еще более плохой металл, яростные вопли, внезапные вскрики, переходящие в протяжные стоны, и общая, всеобъемлющая суета. Это его… ну, скажем так, солдаты проводили тренировку.
Тренировка заключалась в основном в том, что более опытные (то есть те, кто умудрился дожить до вчерашнего дня) пинали более новых (то есть тех, кто присоединился к орде сегодня утром). Таким образом передавались бесценные боевые знания.
— Нет, Грызь, ну ты опять не той стороной! — доносился до Радомира поучительный голос одного из «ветеранов», которого звали Шкряб. — Меч, — он терпеливо тыкал пальцем в ржавый кусок железа в руках своего подопечного, — следует держать вот тут! Где обмотка! Это называется рукоять!
— А почему? — с искренним недоумением спрашивал Грызь, пытаясь ухватиться за заточенную часть клинка.
— Потому что в противном случае, — вздыхал Шкряб, — тебе придется надеть хотя бы латную рукавицу, чтобы не остаться без пальцев.
— А где ж ее взять-то, рукавицу эту? — снова спрашивал Грызь.
— А вот в этом, мой недалекий друг, и вся соль! — отвечал Шкряб, после чего раздавался дружный, гортанный хохот всех, кто присутствовал при этом уроке высшего фехтовального мастерства. Затем следовал глухой удар и короткий вскрик Грызя, который, видимо, на практике усваивал новый материал.
Радомир не слушал. Он был полностью погружен в свои мысли, в свои великие планы. В его голове уже выстраивались гениальные стратегии, рисовались карты будущих сражений, а воображение услужливо подсказывало, как именно он будет сидеть на троне одного из этих… как их там… царей. И какой трон удобнее. Тот, что в Новгороде, говорят, помягче.
Однако, когда он медленно, тяжело повернулся к своим людям, на тренировочной площади мгновенно воцарилась тишина. Такая, что было слышно, как где-то в степи одинокий суслик икает от страха. Все взгляды, полные трепета, обожания и плохо скрываемого ужаса, устремились на него.
Радомир обвел их своим тяжелым, пронзительным взглядом.
— Выступаем через два дня, — сказал он. Голос его был глух и мощен, как рокот далекого землетрясения.
Тишина стала еще гуще.
— Мы пойдем на запад, — продолжил он, ткнув большим пальцем себе за спину. — И мы возьмем то, что принадлежит нам по праву сильного. Мы покажем этим изнеженным горожанам, что такое настоящая свобода! Что такое настоящая жизнь!
По толпе пронесся одобрительный, восторженный гул.
— Но, — Радомир поднял руку, призывая к тишине, — сначала… сначала нам нужно решить одну маленькую техническую проблему.
Он указал на группу людей, пытавшихся построить нечто, отдаленно напоминающее осадную лестницу. Конструкция состояла из двух кривых бревен и нескольких поперечных перекладин, привязанных к ним веревками из сухой травы. В данный момент лестница упорно не желала стоять и с завидной регулярностью складывалась, погребая под собой своих создателей.
— У кого-нибудь, — спросил Радомир, обводя взглядом своих воинов, — есть хотя бы смутное представление о том, как работает рычаг? Или, может, кто-то знает, как забить гвоздь, не попав при этом себе по пальцам? Нет? Никого? Жаль.
Он тяжело вздохнул. Да, путь к его личной Империи полной Свободы обещал быть трудным. Очень трудным.
Но самое главное, что Радомира не смущало, что слова Империя и Свобода никак не увязывались друг с другом.
Глава 10
Я не замечал течения времени. Дни и ночи слились в один бесконечный цикл: расчеты, чертежи, тесты, снова расчеты. Почти все свободное время я проводил, тестируя новый доспех. Вернее, его отдельные элементы.
Мы с Русланом и Олегом устраивали настоящие краш-тесты: били по нагруднику мечами, стреляли из арбалетов с разных дистанций, даже пытались пробить его топором. Результаты превосходили все мои ожидания. Броня из грибов, песка и смолы удивительно прочно держала удар с невероятной стойкостью.
Но для создания полноценных комплектов для целой армии требовалось сырье. Много сырья. Поэтому приходилось бегать в поисках подходящих материалов, таскать их к принтеру, загружать в его ненасытное нутро и так по кругу.
Все было точно так, как говорил ИскИн. Чем меньше содержащего вещества в первичном сырье для итогового продукта — тем больше его потребуется для производства. Логично. Нельзя взять что-то из ничего. Закон сохранении энергии и баланса тогда нарушается.
Мы обшарили все ближайшие руины, собрали весь доступный металлолом, но этого было катастрофически мало. Все мои надежды были на экспедицию Ивана.
И вот, через полторы недели изнурительного ожидания и не менее изнурительной работы, они вернулись.
Я как раз выходил из кузницы, вытирая пот со лба, когда услышал нарастающий гул голосов и скрип колес у ворот имения. Я вышел за частокол и увидел их. Длинная вереница повозок, доверху груженных чем-то, укрытым брезентом, и сотня уставших, но явно довольных собой воинов.
Они вернулись. К моему огромному, почти бесконечному облегчению — все были целы и невредимы. Да, измазанные грязью по самые уши, уставшие, вымотавшиеся, как марафонские бегуны, которым пришлось бежать от Помпеев до Голгофы, а потом еще и обратно. Но живые. Все до единого.