— Вольмарк, зайдите ко мне, — приказал Гельмут. Тот прибыл по вызову незамедлительно.
— Садитесь. Разговор у нас будет серьезным. Должен признаться, что я давно с восхищением наблюдаю за вашей деятельностью и высоко ценю ваши способы сбора информации, хотя некоторые из них кажутся мне довольно забавными, особенно когда речь идет об информации в областях, заведомо не относящихся к компетенции вашего департамента. Должен признать, однако, что они вполне эффективны. Вы всегда находитесь в курсе всех событий.
— Да, сэр, — спокойно подтвердил Вольмарк, несколько удивленный, но отнюдь не обескураженный словами шефа.
— Вот почему вы находитесь сейчас здесь. Я всячески одобряю вашу деятельность. Мне необходимо на несколько дней покинуть планету, и вы — самый подходящий человек в нашей организации, на которого я могу возложить свои обязанности на время моего отсутствия.
— Я предполагал, что вам придется на время покинуть планету, сэр.
— Мне об этом известно, но теперь я официально информирую вас, чтобы вы не строили догадок относительно моего отсутствия, поскольку существуют, по крайней мере, несколько причин, о которых вы не подозреваете. Взять, например, хотя бы этот сейф, — кивнул Гельмут в сторону неподвижно висящего в воздухе мерцающего шара — сгустка силового поля. — Даже ваша, не скрою, весьма эффективная система шпионажа оказалась бессильной разузнать что-либо об этой штуке.
— Пока бессильной, сэр, — не удержался от уточнения Вольмарк.
— Смею заверить вас, что бессильными окажутся любые попытки, — возразил Гельмут, — но вам все равно не следует ослаблять усилия. Это меня забавляет. Разумеется, мне становится известно обо всех предпринимаемых вами действиях, но, прошу вас, продолжайте в том же духе. А теперь к делу. Должен сказать — и для вашего же блага прошу мне поверить на слово, — что мое невозвращение за этот пульт было бы для вас величайшей бедой.
— Не сомневаюсь в этом, сэр. Любой разумный человек принял бы все меры предосторожности, какие только в его силах. Но, сэр, предположим, что эрайзиане…
— Если ваше «принял бы» выражает сомнение, то попытайтесь переубедить меня и поучите уму-разуму, — холодно посоветовал Гельмут. — Пора бы вам знать, что я никогда не теряю головы и не блефую. Я принял все меры, чтобы защитить себя как от врагов, например, от эрайзиан и Галактического Патруля, так и от друзей, например, от честолюбивых молодых людей, которые стремятся подсидеть меня. Если бы я не был на сто процентов уверен в благополучном возвращении, дорогой Вольмарк, я бы не тронулся с места.
— Вы не правильно поняли меня, сэр. Я вовсе не намеревался подсиживать вас.
— Пока вам не предоставится для этого удобный случай. Я отлично вас понял, Вольмарк! И как я уже говорил, вполне одобряю вашу деятельность. Продолжайте осуществлять свои планы. До сих нор мне удавалось держаться на шаг впереди вас. Когда я почувствую, что не являюсь больше лидером, я не смогу говорить от имени Босконии. Разумеется, мне не нужно объяснять вам, что поиски Носителя Линзы имеют сейчас для нас первостепенное значение. Прочесывание планеты Тренко и экранирование систем Галактического Патруля — всего лишь две фазы этой операции.
— Понимаю, сэр.
— Вот и прекрасно. Думаю, что могу положиться на вас. Если случится что-нибудь серьезное, вроде тех событий, которые разыгрались из-за линзмена, немедленно дайте мне знать. Во всех остальных случаях на связь не выходите. А теперь занимайте мое место, — и Гельмут вышел из-за пульта.
Прямо из центра он направился в космопорт, где его поджидал личный сверхскоростной космический корабль, оснащенный многочисленными устройствами, назначение которых известно лишь самому Гельмуту.
Полет к Эрайзии не был для Гельмута ни продолжительным, ни утомительным. Его небольшой корабль полностью автоматизирован. Поэтому, находясь в кабине, Гельмут продолжал не отвлекаясь обдумывать ситуацию по-прежнему трезво и эффективно, как если бы находился у себя за главным пультом управления. Более того, кабину космического корабля обладала тем преимуществом, что его размышлений никто не прерывал. Он многое успел обдумать, принял несколько важных решений, и стопка сделанных им заметок все росла и росла.
Приблизившись к пункту назначения, Гельмут прервал свою работу, включил имевшиеся на борту корабля специальные механизмы и принялся ждать. Когда корабль налетел на невидимый барьер и остановился, на лице Гельмута появилась слабая улыбка, которая тотчас же исчезла: в его мозг, казалось бы, надежно защищенный мыслезащитными экранами, внезапно вторглась чужая мысль: