— Взрыв, извиняйте, с чего?
— Мы, видишь, шахтеры, а они — просто разбойники. Их же фонарики для шахты не рассчитаны. А может, и выстрелили из автомата в газу. Газ на них и зарычал.
Захарченко смотрел напряженным, соображающим взглядом. Потом усы зашевелились, и по щекам побежали хитрые складки.
— Як кажуть, катюзи по заслу́зи.
— По заслугам, по заслугам!
Я подумал: «Почему Петька не возвращается так долго?» И, точно в ответ, из глубины гезенка раздалось:
— У-гу-гу!
Далеко внизу блеснула светлая звездочка.
— Иди смени его, — Александр Иванович тронул мою куртку. — Чья там очередь сейчас? Федосеев с тобой пойдет. И второй… забыл, как фамилия…
— Корж, слесарь, — подсказал негромкий голос.
— Корж? Ну, вот и идите.
Мы полезли в темноте — трое.
Петька сидел, как резиновый истукан.
— Что с тобой. Петя?
— А ничего. Уморился немного.
— Отдыхай, я теперь пойду.
Пока я помогал ему снимать гидрокостюм, Федосеев и Корж ждали метрах в двух повыше. Оттуда доносился свистящий шопот:
— Найдут все-таки здесь немцы. Рано или поздно, появятся. Увидишь — помянешь мое слово.
— Да буде болтать-то! — ответил второй. — Сказано — после взрыва газ.
— Так что ж, что газ? Видел — у них каждый солдат маску в круглой коробке носат? Я знаю!
— Аксенов поболе тебя знает.
— А военные маски для шахты не годятся! — оживившись, крикнул Петька. — Ну, кто там… лезьте сюда ногами! — Он отвернул нагрудный клапан гидрокостюма. — Да побыстрей! Не спасут от шахтных газов военные маски. В воде будешь — дыши только ртом. Носом нельзя дышать, запомните! Давай лезь!
Федосеев опасливо разглядывал водолазную одежду.
— Боишься? — зло засмеялся я. — Поймешь сейчас, где раки зимуют. И если от меня в воде отстанешь… там тебя и кину! Пропадай!
«Такого, — я решил, — лучше заранее напугать. Страх ему силы умножит. Хоть своими бы ногами дошел. На себе его тащить — он пудов семь весит».
У Федосеева на побелевшей лысине выступили крупные капли пота.
Мне вспомнилась непрозрачная бурая мгла, и как я переставлял в ней ноги, и как она даже мысли все мои сковывала. «Петька-то впереди не пойдет!»
— Боишься? — закричал я на Федосеева еще злее.
«А вот если не найду, где на воды выйти?»
Федосеев и Корж стояли, как громоздкие серые куклы без человеческих лиц. Приборы на них уже включены и проверены.
Я обвязался веревкой; свободный конец — они будут за него держаться — висел за мной длинным хвостом.
Петька в последний раз ощупал на мне жгуты и сказал:
— Там, Сережа, я бревнами загородил. Против каждого гезенка, того и этого, — бревна. Пройти мимо нельзя. Иди прямо, пока не наткнешься. Счастливого пути!
15
Последним рейсом со мной шли Александр Иванович и Петька. В гезенке не осталось ни людей, ни приборов. Переправа заканчивалась благополучно.
Я уже плохо управлял своим телом. Движения были медленны, неровны.
«Еще шаг! — думал я и шагал, ничего перед собой не видя. — Еще шаг! Терпи, Сергей!.. Еще шаг!»
Один раз уронил лампу. Поднял. Один раз забыл стравил газ из дыхательного мешка и всплыл, повис в воде; долго размахивал ногами, не касаясь грунта, и все не мог понять, почему легко стало итти. Потом точно проснулся, схватился за клапан, выпустил лишний кислород и снова почувствовал вес, снова двинулся вперед.
«Еще шаг… Еще шаг…»
Вода держала, не пускала. Я наваливался на нее всей тяжестью. «Что она такая плотная? А-а, это бревна уже!»
Сзади огонек тусклым пятном — это Аксенов. А вот — я почувствовал рукой — Петька. Ну, вверх теперь, скорей вверх!
Сразу и лампа засветила обыкновенно, и маску можно снять и сесть.
Теперь последнее усилие — подняться по гезенку в штрек. Как лезли, не помню. Наверху кто-то помогал снимать гидрокостюмы. Я лег на подошву штрека; каждый мускул горел, будто в расплавленном свинце.
Аксенов, прихрамывая, прошел мимо.
— Час никуда не идем, — сказал он. — Отдыхать будем.
Здесь собрались все — двадцать один человек; люди лежали и сидели под уцелевшим креплением. Белой фигуры из плесени около гезенка уже не было: кто-то ее, наверно, сшиб.
— Ну, братцы, — усаживаясь, хлопнул себя по бедрам Александр Иванович. — главное осталось позади. Ушли мы от немцев. Сами бы не ушли, конечно. Вот их благодарить надо. — он показал пальцем на меня с Петькой. — Они с великим трудом проложили путь в лагерь и сделали все, что даже выше человеческих сил. От лица всех, — он наклонил перед нами голову, — спасибо!