Два года прошли быстро, а стать коногоном мне не пришлось: в шахте ввели электровозную откатку. По квершлагам вместо лошадей побежали глазастые электровозы с яркими фарами, и мечта о коногонском биче отпала сама собой. Мне уж и не хотелось быть коногоном. Да и о Петьке я даже думать перестал. Я взрослел и менял профессию за профессией, искал себе по вкусу и по плечу: был стволовым, попробовал забойщиком — не понравилось; потом работал крепильщиком и плотником по вентиляции.
Когда мне исполнилось двадцать лет, в нашей шахте случился пожар. Слесарь Шелобанов — как оказалось потом, скрывшийся из деревни кулак — нарочно повредил электрический кабель. От кабеля загорелись крепление и уголь. Огонь, раздуваемый воздушной струей — вентиляции в шахте сильная. — скоро распространился по подземным выработкам нижнего горизонта.
В ту памятную смену я вместе с другими крепильщиками работал по ремонту верхнего вентиляционного ходка. Кто-то закричал. Мы увидели, что снизу на нас быстро надвигается стена густого дыма. Мы бросили все и побежали: дым загнал нас в тупик заброшенного штрека. Мы знали, что попасть в дым — значит отравиться насмерть. Выхода уже не было; все застилал пахучий, ядовитый туман; даже лампы наши уже потухали.
Вдруг из самого дыма, сияя прожектерами, окутанные непонятными приборами, вышли люди. Я сразу глазам не поверил, подумал — это привиделось в бреду. А они властно надели на нас резиновые маски, взяли за руки и повели за собой. «Спасатели!» сообразил я и наконец понял: вот уже и не страшен дым! Вот уже и ничто нам не грозит!
5
После пожара я почувствовал, что никакая коногонская лихость, никакое крепильщицкое мастерство не может сравниться с горноспасательной работой. Нет дела благороднее, чем помогать товарищу в беде. И все им нипочем: ни газ, ни дым, ни огонь, ни вода. «Жив не буду, — решил я, — а сделаюсь спасателем. Добьюсь!»
Сначала у меня нехватило знаний. Нетерпение меня мучило. Каждый день после шахты, умывшись и переодевшись, я ходил на спасательную станцию — от нашего поселка километров пять; там меня учили как добровольца. Меня расспрашивали, испытывали, обучали спасательному делу. Начальник станции улыбался от удовольствия, когда я гнул на плечах железные трубы, поднимал бревна; потом даже одышки у меня не было. Через несколько месяцев, наконец, моя мечта сбылась. Меня зачислили бойцом-спасателем, дали комнату в общежитии станции, гимнастерку с петлицами, шинель и фуражку с эмблемой: кислородный противогаз на красной звезде.
Петька вернулся на рудник, когда его никто не ждал; как снег на голову, появился на спасательной. Один раз утром, когда я пришел на дежурство, мне говорят: «У нас новый боец». Новичок — событие редкое. «Где?» заинтересовался я. Мне ответили: «В аппаратном зале». Я выглянул в аппаратный зал и смотрю, — да ведь это же Петька Рысев! Он поднялся с смеющимся лицом.
— И ты здесь, пацан? Забыл, как тебя зовут…
Я даже обиделся сразу:
— Какой я тебе пацан! Я Гулявин Сергей.
— А меня помнишь?
— Я-то помню.
— Ну ладно, — говорит, — давай руку, если помнишь.
Он привез с собой звену и маленького ребенка. Товарищи по станции решили, будто мы дружны с самого детства. Мне это показалось приятно, я даже сам подтвердил слух о нашей старинной дружбе; это нечаянно как-то получилось. Мы стали дежурить в одной смене, и комнаты наши в общежитии были рядом. Моя мать часто захаживала к Рысевым — то кастрюлю попросит одолжить, то мясорубку, то еще что-нибудь по хозяйству.
Уже через несколько месяцев, к октябрьским праздникам, начальник станции объявил Рысеву Петру благодарность в приказе и поставил всем в пример: «И аппаратуру содержит отлично и на ликвидации аварий…» Ванька Моложанов тогда прямо на торжественном заседании зашептал: «Рановато восхвалять-то». Старые спасатели молчали и пристально приглядывались к новичку.
Прошло еще полгода, и тот же Ванька Моложанов стал просить, чтобы его перевели в нашу смену. «Ты знаешь, — по секрету говорил он, — что значит с Рысевым на аварию итти? На такого положиться можно! Такой товарища не подведет!»
Однажды зимой нас вызвали на далекую шахту. Вызвали нас не одних, а сразу много спасательных станций, одновременно из разных районов Донбасса: работа предвиделась крупная — большой подземный пожар, надо было шахту спасать. И только мы успели приехать, только сбросили боевой инвентарь с автомашин, слышим — кто-то рассказывает: