Стоять.
Голос Раолкана прогрохотал в моём разуме. Стоять? Меня пригвоздили. Куда ж я пойду-то?
Она моя.
Когти не шевельнулись, но их давление слегка ослабло. Может, попробовать проскользнуть под его лапой? Даже если бы у меня и получилось, я бы не смогла от него убежать — с моей-то ногой. Я прерывисто вздохнула.
Тронешь её — и я тебя на лоскуты порву, а потом испепелю то, что останется, пока не вытопится весь жир.
Вот так красочная картина. Восхитительно, Раолкан. Тебе бы стихи писать в свободное время.
Я стиснула зубы от боли, услышав звук, похожий на скрежет ногтей по грифельной доске — только во сто крат хуже. Когти царапнули по стене, и меня отпустили так же быстро, как и поймали. Я упала на пол, ползая на четвереньках в поисках костыля. Найдя его, я с дрожью во всём теле поднялась и ринулась из пещеры так быстро, насколько позволяла моя скорость. Я не оглядывалась. Какая разница, почему пещера отличается от остальных и как выглядит Иффбан?
Он даже близко не так красив, как я.
Спасибо, что спас меня, Раолкан. Правда, что бы я без тебя делала?
Отправилась бы к праотцам. Но не будем об этом.
В спешке я натолкнулась на какого-то небесного всадника. Я покачнулась, но он удержал меня за локти, и костыль снова повалился на землю. Свет блеснул на выбритой голове, a тёмные глаза оценивающе уставились на меня.
— Что ж, любопытство, присущее членам фиолетовой касты, в тебе определённо есть. Потрудишься объяснить, что ты забыла в чужой пещере? — во взгляде Ленга опасный огонек сменялся любопытством.
— Я хотела узнать, почему полог у его пещеры такой плотный.
Ленг громко рассмеялся.
— Это подарок от его родных. Слуги Школы драконов в шестнадцать лет могут выбрать свою судьбу: продолжить дело родителей или самим попробовать стать небесными всадниками. Тамас решил пойти более трудным путём. Это единственное, чем семья может помочь ему: существует поверье, что тёмное покрывало делает дракона более послушным и управляемым. Они хотят, чтобы он выжил.
— Послушным? Не думаю, что покрывало поможет.
Тем не менее, это было очень мило с их стороны. Я вспомнила, как с Тамасом кто-то говорил в обеденном зале, словно пытался в чём-то убедить. Может, родственница? Мать или тётя? И расписание он знал не потому, что был кастеляном, а потому, что вырос здесь. Ленг снова рассмеялся. Либо его смешило всё на свете, либо всё, что касалось меня.
— Не смейся. Он мне чуть голову не откусил. А почему среди драконов встречаются только мужские особи? Куда подевались драконицы?
На этот раз Ленг зафыркал от смеха, и ему потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться и ответить.
— Драконицы крупнее, и поймать их почти невозможно. Наше соглашение с Ха’дразен — королевой драконов — распространяется только на драконов, которых они выбирают сами и отправляют в определённое место, где мы их ловим и доставляем сюда. Все драконы молоды, а большинство из них совершенно дикие, до тех пор пока мы их не приручим.
— Довольно странно неволить существо, способное мыслить по-человечески. Разве они не должны быть свободными и жить так, как считают нужным?
Взгляд всадника устремился куда-то вдаль. Он погрустнел.
— Свободна ли ты? Свободен ли я?
— Увидев, как ты вчера парил в небесах, а потом легко спрыгнул со спины дракона подобно листку, несомому ветром, я посчитала тебя самым свободным человеком на свете.
Его улыбка вернулась.
— Пройдёт неделя, и ты будешь делать то же самое.
Внутри вырос комок ужаса. Несмотря на все мои возможные успехи, вряд ли я когда-нибудь прыгну так же.
— Я рад, что ты с нами, сестрёнка, — с улыбкой произнёс он. — Твоя любознательность свидетельствует о правильном выборе. Немного мудрости — и ты достигнешь многого.
Всадник ушёл так внезапно, что мне потребовалось перевести дух. Небесные всадники точно странные люди. Такие же дикие и хищные, как и звери, на которых они летают. Однако теперь во мне зародились сомнения: действительно на нам вообще нужно летать на драконах?
По крайней мере, если кто-то и будет мною владеть, то лишь тот, кто понимает, что не имеет права на мою помощь.