— Цель этого ритуала отречения заключается в том, чтобы такие, как Тамас, осознали, что подобная жизнь не для них. Ступай с миром, Тамас. Возвращайся в комнаты для прислуги. Кто-нибудь ещё?
Тамас направился к лестнице, и все глаза устремились на меня. Тянулись секунды, превращаясь в минуты, и я чувствовала, как лицо заливается краской, но не собиралась склонять голову перед их взглядами. Я не поддамся. Им всем придётся стать свидетелями моей погибели или торжества моих усилий. Я закусила губу и собрала свою волю в кулак.
— Очень хорошо, — мастер Дантриет осмотрел наши ряды, словно пересчитывая, и указал на стену позади него. — За этой оградой ваши драконы. С ними находится наш Связующий, мастер Эхомейер. Каждый из вас будет скреплён узами магии с выбранным драконом. Это сделает их покорными вам. Они могут не слушаться, но больше не станут пытаться покалечить или убить. Остерегайтесь чужих драконов. Лишь ваш дракон не будет более способен причинить вам вред. И вы ему — тоже. Таков удел небесных всадников. Наши узы священны и неприкосновенны. И да будет так во веки веков.
— И да будет так во веки веков, — ответили мои соученики. Наверное, очередная фишка от знатных, о которой я ничего не знала.
Мы неровным строем последовали за ним вокруг ограды. С каждым шагом моё сердце стучало всё громче. Правильный ли я делала выбор? Больше всего на свете мне хотелось стать небесным всадником, — а иначе как остановить поток мысленных образов, изображавших меня верхом на большом фиолетовом драконе и с сумкой писем, — но что если для Раолкана это было плохо? Достаточно уже одного только того, что его заточили сюда. Что если, выбрав его, я сделаю ему только хуже? В прошлый раз дракон не был особо разговорчивым и не дал мне конкретного ответа. Что мне следовало сделать: надавить на Раолкана или просто поверить на слово, что этот ритуал скрепления узами был наилучшим вариантом для него?
Мы шли вдоль выстроившихся драконов, и ученики сворачивали к тем из них, кого они выбрали. Саветт чуть ли не вприпрыжку помчалась к своему красному дракону, а вдалеке я увидела, как кто-то уводил зелёного дракона Тамаса. Внутри у меня всё сжалось, когда я вспомнила, как он бросился на колени в пыль, поступаясь своим будущим. Не надо было этого делать. He стоило, просто потому что другие в нас на верили. Жаль, что я не сказала ему об этом раньше. Mожет, этим утром мне стоило вселять в людей храбрость, а не спать в стойле Раолкана и смотреть за полётом Ленга. Я уняла волнение и попыталась сосредоточиться на грядущем. Раолкан? Где ты?
Стойте, а этo точно он? Почему он молчал? Я совсем не слышала его голоса в своём сознании. Что-то было не так. Я чувствовала себя как-то странно и одиноко — бабочкой на заснеженном поле. Он злился? Что это, молчаливый гнев? Его золотистые глаза не мигая уставились на меня, словно он пытался молчаливо заговорить, что было просто неразумно. В конце концов, если Раолкан хотел пообщаться со мной мысленно, ему это не составило бы никакого труда. Я прокашлялась, почувствовав внезапное сомнение.
Я ждала, пока мастер Эхомейер и мастер Дантриет медленно дойдут в сгущавшихся сумерках до конца шеренги. Драконы находились далеко друг от друга, так что разобрать, что происходило с учеником перед тобой, было нельзя. Я чуть не подпрыгнула, когда они наконец подошли ко мне в темноте. Двое слуг несли факелы перед мастерами, освещая всё вокруг танцевавшим рыжим пламенем.
— Амель Лифброт? — спросил мастер Дантриет, будто видел меня впервые.
— Да, — мой голос слегка дрожал.
— Ты выбираешь этого дракона, Раолкана из племени фиолетовых?
— Да, — мой голос окреп.
— Ты решила скрепить себя узами с этим драконом и стать его всадником? — спросил мастер Эхомейер. Он, как и все небесные всадники, был худощав, но с возрастом спина его согнулась, a кожа пожелтела и обвисла.
— Да.
— Вытяни руку, — его глаза сделались неподвижными, словно мастер покинул своё тело, и моё запястье обожгло огнём.
Я вскрикнула и одёрнула его в тот самый момент, когда Раолкан фыркнул и выпустил из ноздрей несколько огненных струй. По нам он не попал, но затянувшееся молчание глубоко обижало. Он сердился на меня? Правильно ли я поступала?
Ярко-белое незамысловатое перо появилось на моём запястье, и я увидела, что точно такое же перо сияло в сумерках на крыле Раолкана. Теперь у нас у обоих была одна и та же метка. Я с восторгом смотрела, как свет моего пера потихоньку таял, пока не превратился в слабое свечение.
— Всякий раз по-разному, — мастер Эхомейер, казалось, сиял от гордости.