Глава 1.6
Пропадаю. Тону в магнетическом взгляде парня. В его улыбке, притягивающей все внимание, в тонких чертах лица, которые едва улавливаются при первой встречи. А сейчас, стоя так близко к нему, их можно четко рассмотреть. Буквально все. И чуть смещенную вправо горбинку носа, и раскосую форму глаз, и губы… Не слишком пухлые, как у моделей из интернета, но и не слишком тонкие, словно ниточка.
И пока я думаю, от каких богов рожден красавец Костя, эти самые красивые губы внезапно опускаются на мои…
Мягко. Едва ощутимо. А потом… Все происходит в считанные секунды. Что-то шершавое очерчивает контур моих губ, жадно проталкивается в рот, а потом, окончательно потерявшись в пространстве и наплевав на крики со стороны, лишаюсь опоры под ногами. Того, в чем так нуждаюсь. В кислороде. В здравости мыслей. В этом парне.
Только ему оказалось не все равно на шумиху вокруг.
– Костян! Шухер! – кричит кто-то очень громко, заглушая музыку, но я не успеваю посмотреть кто именно.
Первое, что привлекает больше внимания, когда я лишаюсь надежды и тепла, это глаза. Много-много чужих глаз. Буквально вся школа сейчас зыркает на меня. Такие разные они. Взгляды. Удивленные. Радостные. Завистливые. В основном от моих одноклассниц. Точнее от одной из них.
От Даши Кропоткиной.
Я невольно оказываюсь в центре этого круга ада, где меня либо убьют, либо помилуют. Даже музыка больше не играет. Наверное. Но это никакого значения не имеет.
– Геля! Геля, ты меня слышишь? – произносит где-то у правого уха знакомый девичий голос. – Пойдем отсюда.
– Ага, – только и удается ответить, когда меня выдергивают из толпы, из актового зала. Из школы. И только спустя время осознаю, что произошло на самом деле.
Пять минут назад я впервые поцеловалась с парнем, который меня кинул…
Глава 2
Воспоминание один: я в полной темноте.
Воспоминание два: я в теплых объятьях, напоминающих любимый вязаный плед.
Воспоминание три: я окончательно становлюсь самой обсуждаемой новостью в школе.
Черт!
Ощущение, что я записываю конспект по личной жизни в тетради по русскому языку. Зарисовываю важные моменты, подчеркиваю ключевые слова, которые стоит запомнить. Хотя какая у меня может быть личная жизнь? На этот вопрос ответ очевиден. Точнее был очевиден до похода на дискотеку. Мне бы злиться на всю эту ситуацию, рвать и метать, или вообще не думать о том, что произошло на дискотеке.
Но не могу.
До сих пор кажется, что губы горят от чужих прикосновений. От легкости, граничащей с вопиющей дерзостью. Раньше я думала, что поцелуй более скользкий, противный и грязный. Слюни, сопли, неприятное чавкание. Сейчас мое мнение изменилось. Он очень нежный. Даже немного интимный. И я бы повторила его, только не у всех на глазах. И не с этим парнем. Наверное.
Эйфория наполняет меня при воспоминаниях о минувшем вечере. Однако это временное явление. Скоро все уляжется, на меня перестанут смотреть, как на последнюю тварь, а события минувшего вечера навсегда улетучатся из головы.
– Ой, да ладно тебе. Поговорят и перестанут, – периодически глядя на строгую биологичку, шепчет Нинка.
В эти слова хочется верить, сама настраиваюсь на этот лад, только реальность гораздо красноречивее успокаивающих слов единственного здравомыслящего человека в радиусе ста метров.
– Тебе легко говорить, не ты стала достоянием общественности.
– Зато теперь ты знаешь, кто настоящий друг, а кто враг.
Она мило улыбнулась и повернула голову на училку, которая старательно вырисовывала на доске строение женских половых органов под хихикания парней. Вот же сра… невероятное Божество! Лучше бы я не смотрела на доску – художник из нашей биологички никакой.
Кстати, в то время, пока вчера все пялились на меня с Костей, Нинка успела пристроиться рядом со своим Славиком и даже свидание назначить. Вот что значит брать быка за рога. А говорила, что стесняется, подойти не сможет и вообще без моей моральной поддержки не справится. Вот и результат.
Она довольная ходит по школьным коридорам, а я в полной заднице.