— Разве Марокко не принимало участия в пиратских набегах?
— Нет, что вы! Эмир Марракееш и его сын Азид Шериф были весьма порядочными людьми. Для них неприемлема сама мысль о любой форме разбоя.
— Тем не менее это не помешало им разграбить Францию, захватить Австралию и устроить резню в Танжере.
— Допустим, в Австралию я сам подтолкнул эмира, а про Францию и Танжер ничего не знаю.
— Это мы вам расскажем позже. Скажите, какой период жизни на Земле был для вас самым тяжелым?
Сергей задумался. О своем «местном» происхождении говорить не хотелось. Последуют новые вопросы, на которые практически невозможно ответить. Зачем им знать о совершенно ином развитии цивилизации. Он стал виновником другого пути, где нет места революционным потрясениям, массовым расстрелам и догматизму диктатуры пролетариата. Где озлобление людей на голод, дефицит элементарного мыла и тяжелый труд умело направлялось против интеллигенции. Простые житейские слова «интеллигент», «шляпа» и «очкарик» приняли оскорбительный контекст. Гегемония пролетариата переросла в хамскую вседозволенность и беспробудное пьянство.
Осознание переноса в XVIII век произошло примерно через месяц. Первое время он действовал исходя из текущих обстоятельств, без каких-либо планов и попыток к самостоятельным шагам. Впрочем, изначально ставил себя на один уровень с дворянами, что было совсем не сложно. Прожив всю сознательную жизнь в военной среде, он легко вписался в быт городского дворянства. Дозор Тамбовского полка обнаружил следы недавней стычки неведомых европейцев с татарами, что послужило подтверждением его слов о гибели попутчиков. Нечаянные деньги за «иноземные» сувениры переросли в желание заняться передовым сельским хозяйством, а поиски крестьян привели на тульский завод. Самым невероятным и в то же время самым важным стало признание родства с Алексеевыми. В дальнейшем титульная грамота от губернатора открыла дорогу в большую жизнь.
После был первый завод и первые честолюбивые попытки подтолкнуть Россию вперед. Делая первые шаги, он даже не подозревал о последствиях простейших технических инноваций.
— Самым тяжелым оказалось строительство первого парового котла.
— Разве? Мне казалось, что в тот период очень сложно было построить конвертор переработки чугуна в сталь.
— Это как раз не составило проблемы. Пришлось несколько повозиться с компрессором для продувки воздуха через жидкий чугун.
— Но сам конвертор достаточно сложная инженерная конструкция.
— Не путайте современный конвертор с технологическими приемами середины восемнадцатого века.
— В чем же может быть разница? Принцип один и тот же.
— Вот именно, принцип тот же, а сам конвертор другой. Первый экземпляр сделали за три дня, из которых два ушло на сушку шамота.
— Невероятно! Сегодня на подобное строительство уходит год!
— Правильно, сейчас строят на сто тонн, а я сделал на одну тонну. Учитывая удельный вес железа, у меня была бочка на сто литров жидкого чугуна.
— Да, об этом никто не подумал, а как сделали пламенную регенерацию?
— Здесь не обошлось без затруднения, первая печь строилась более года. Другой уровень технологий потребовал много сопутствующих действий.
— Кстати, а как вы смогли обучить рабочих? Например, на конвейере?
— Чему их обучать? Как закрутить пять болтов? Или каждые три минуты открывать лоток? Здесь вообще не требуется никакого обучения.
— Но ваши часы-ходики, они до сих пор висят на стенах во многих домах.
— Ну, господа! Это вообще самый примитивный механизм, который не требует ни точности, ни чистоты обработки металла.
— Трудно поверить вашим словам. Почему никто не смог повторить выпуск ходиков?
— Смысл этих часов заключается в маятнике, который за цикл должен сделать кратный секунде ход.
— А сам механизм? Он же достаточно сложен.
— Вообще никакой сложности. Гиря через цепь тянет колесико секунд, маятник поднимает коромысло, шестеренка проворачивается на одну секунду, что соответствует одному зубчику.
— Ах вот оно что! Далее шестеренка минут и шестеренка часов. Однако если шестерни кривые?
— Какая разница, главное количество зубцов в шестеренке. При плохом механизме вешают более тяжелую гирю.
— Для часов важен точный ход, чего невозможно добиться с примитивным механизмом.
— Ошибаетесь, точность хода обеспечивает маятник, на конце которого находится регулировочный винт.
— Ваши слова многое проясняют, но с хронометрами вы сильно рисковали.