— Что-что? — нахмурился Денис.
— Вот видите… Вы не представляете картинки. Все очень сложно устроено… И построить график сущности — это не эскиз мебели набросать… Очень много факторов.
— Именно! — Денис радостно воздел руки. — Именно перечень возможных факторов мы и хотим знать. Мы напишем алгоритм. Анализировать и выдавать прогноз будет компьютер, нужда в эссенциалистах пропадет, для диагностики и назначения лечения будет использована машина. А оператором может быть красивая длинноногая девушка, которой достаточно будет приложить пальчик к кнопке «Старт» и запустить программу.
— И этот ее наманикюренный пальчик в два счета убьет человека. Неплохая замена электрическому стулу.
— Почему? Мы заложим те решения, которые известны и описаны в ваших инструкциях.
Денис пошарил в ящике стола и извлек оттуда до боли знакомые справочники и книжицы директив.
— Нам известно, что вы…
«…Хороший организатор», — чуть не брякнул, увлекшись, Денис, но вовремя прикусил язык.
— …Грамотный специалист, но недостаточно чувствительный диагност. Этого и не требуется. Научите нашу машину всему, что знаете, и она проделает за вас всю работу.
Андрей покачал головой:
— Звучит заманчиво. Думаете, я никогда не мечтал о подобной штуке? Насколько она бы облегчила работу моим девочкам-эссенциалисткам. Сколько сил бы им сэкономила. Да и более слабые работники с ее помощью развернулись бы. Но боюсь, все это фантастика. Доверять операцию по удалению узелков машине — то же самое, что учить ее оперировать человеческие органы.
— Вот это как раз и будет зависеть от того, как мы с вами предварительно поработаем. Я не обещаю, что будет легко.
Денис нарисовал на бумаге несколько геометрических фигур, соединенных стрелками.
— Овал — запуск программы. Параллелограмм — мы дополняем сведения, полученные при поступлении пациента в эссенциалию, — он кивнул на образцы приемных талонов, — теми, которые нужны для того, чтобы прорисовать паутину. Любимый цвет, кличка старой собаки, частота приема пищи, рацион, предпочитаемая косметика и так далее. На основании полученных сведений, прямоугольник — построение графика. Комбинация из условных операторов, ромбики и стрелочки — обнаружение узелков и принятие решения по облегчению участи пациента. Спорные моменты обговариваем отдельно.
Затем выдача рекомендаций в письменном виде, еще один параллелограмм, и непосредственное воздействие — обратная стрелка пунктиром. Узел удален — все счастливы.
— Разрешите! — Андрей забрал у Дениса маркер и пририсовал наверху блок-схемы еще один кружок.
— Что это? Повторный запуск? Команда на построение новой паутины?
— Нет, нимб, — серьезно ответил Андрей. — Который появится у вас или у меня, если мы научим компьютер этому процессу.
— Все произойдет не быстро, — кивнул Денис.
— Но как мы объясним машине про паутину? Каждая сущность — индивидуальна и неповторима.
— Но паутины вы рисуете, руководствуясь общими законами. Диаметр концентрических окружностей и частота поперечного переплетения… Мы с вами выясним большинство известных закономерностей и справимся с задачей.
— Ерунда, — неуверенно протянул Андрей. Он сердился сам на себя. Не удавалось укрыть от Дениса возрастающий азарт.
Уже хотелось приступить к работе. Пусть не самому, пусть без своих драгоценных помощниц, зато вместе с машиной.
— Подумайте, — повторил Денис. Он был доволен собой: задумка удалась. Андрей проглотил наживку. Теперь осталось только правильно распорядиться его знаниями и подтолкнуть к работе.
Руки Андрея сами потянулись к папке за бланком. Он создал в компьютере новый файл и начал быстро забивать в него вопросы, лишь изредка сверяясь с анкетой, как со шпаргалкой.
— Санкция Трибунала у вас, конечно, есть? — произнес Андрей, не отрываясь от экрана.
И это означало, что он согласен.
— Да-да, конечно. Документ у шефа. Я сейчас, я мигом, — скороговоркой проговорил программист, пятясь из кабинета.
Денис пронесся по коридору как вихрь и чуть не сшиб секретаршу Лену — бесцветную, с зализанными назад сожженными химией волосами. «Почему умные бабы всегда такие страшные», — в который раз подумал он.
— Шеф у себя? — крикнул Денис, пробегая мимо вжавшейся в стену девушки.
— У себя… Щемелинский, ты чего? — пронеслось вдогонку. Но отвечать было некогда. «Чего»! «Эврика» — вот чего. Нашел!