Джон мгновенно узнал Келли, Фреда и Уилла.
И побежал им навстречу.
Фред опустил оружие.
— Антон… Грейс… Джон? — произнес он, не веря своим глазам.
Мастер-Шеф открыл выделенный канал связи с остальными спартанцами.
— Да, это я. Хотел бы все объяснить, но у нас еще будет на это время. Пора отсюда убираться.
Келли протянула руку и провела двумя пальцами по лицевому щитку Джона. Сто семнадцатый собирался «нарисовать» в ответ улыбку, но в этот момент к ним подбежал адмирал Уиткомб, за которым, не отставая ни на шаг, двигались Хаверсон, Локлир и Джонсон, постоянно оглядывавшийся назад, чтобы убедиться, что им ничто не угрожает.
— Это все? — спросил адмирал.
— Нет, сэр, — ответил Фред. — Есть еще один человек.
Он обернулся и махнул рукой в сторону полуразрушенного туннеля.
— Мэм, можете выходить.
На долю секунды Джон даже забыл, что находится в самом центре вражеского лагеря; забыл о войне, о потере Предела и обо всем том, через что ему самому довелось пройти за последние дни. Он уже перестал и надеяться, что снова ее увидит.
Из туннеля появилась доктор Халси. Она шла, отряхивая тонкой рукой пыль с лабораторного халата и серой юбки.
— Адмирал Уиткомб, — произнесла доктор, — рада вас снова видеть. Благодарю за спасение. Вы появились как нельзя вовремя. — Она повернулась к Мастер-Шефу. — Или, быть может, за эту операцию мне стоит сказать спасибо тебе, Джон?
Сто семнадцатый не нашелся что ответить. Помимо всего прочего, его выбивала из колеи ее привычка обращаться к нему по имени… Впрочем, это он мог простить. Она никогда не использовала в общении со спартанцами ни личных номеров, ни званий.
Джон обратил внимание на кристалл, зажатый в ладони доктора. Многочисленные грани играли прозрачным синим огнем, напоминающим о солнечных лучах на поверхности воды.
— Говори свое спасибо сразу всем, Кэтрин, — произнес адмирал Уиткомб. — А если будет желание, можешь устроить для нас вечеринку… потом, когда мы выберемся отсюда. — Он включил рацию. — Поласки, забира…
Джонсон положил руку на плечо адмирала и кивнул в сторону дальней стены.
— Что такое, сержант? — Уиткомб собирался сказать что-то еще, но неожиданно осекся.
По экрану датчика движений пробежала рябь, но стабильного сигнала не было, да и сам Сто семнадцатый не видел ничего в глубине трехкилометровой пещеры. Быть может, сержант заметил воина элиты, скрытого оптическим камуфляжем? Нет, пыль, кружившая в воздухе, быстро выдала бы чужака.
— Никому не шевелиться, — прошептал адмирал.
И вот тогда Джон увидел. Увидел их всех.
Поначалу он не обратил на них внимания, приняв легкую дрожь воздуха за мельтешение пыли или за игру света на большом расстоянии. Ему просто и в голову не могло прийти, что такое огромное количество ковенантов способно сохранять полную неподвижность.
На каждом из двенадцати балконных уровней, окружавших комнату, стояли солдаты чужаков. Площадки были полностью забиты ворчунами, шакалами и ухмыляющимися воинами элиты. Кроме того, Мастер-Шеф увидел и нескольких охотников, чьи плазменные орудия уже сияли зеленым светом.
Воздух наполнился гулом тысяч заряжающихся плазменных винтовок, напоминающим о рое голодной саранчи.
Никто не шевелился. И даже не дышал, если не считать Локлира, испустившего долгий и прочувствованный расстроенный вздох.
Джон попытался прикинуть общее число противников. Их, судя по всему, было несколько тысяч, поскольку каждый балкон оказался забит под завязку. Как минимум — батальон, а то и больше. Они даже могли не целиться. Достаточно было просто дать общий залп, и все пространство зала наполнилось бы игольными зарядами и потоками кипящей энергии.
Люди превратились бы в пар, не успев пробежать и половины пути до туннеля за их спинами.
Пара охотников гневно зарычала, наводя на отряд плазменные орудия и давая залп.
Долю секунды спустя вся остальная орда чужаков открыла огонь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Время: ОШИБКА БАЗЫ ДАННЫХ / Предположительно: 06:40, 23 сентября 2552 (по военному календарю) / Окраины системы Эпсилон Эридана, захваченный флагман «Восхождение правосудия».
«Восхождение правосудия» вынырнул из неевклидовой и неэйнштейновой реальности, ошибочно называемой людьми «пространством скольжения», хотя там не было ни пространства, ни чего-либо подходящего, чтобы по нему скользить.