— А почему вы молчите? — спросил он.
— Ешьте, ешьте,— сказала она.— Разговоры вашей голове не помогут.
— Тогда принесите еще пятьдесят.
Она принесла. Когда она ставила стакан на стол, он обратил внимание на ее руки, а вернее на пальцы,— тонкие, бледно-розовые, они показались ему очень красивыми.
— Я хотел бы,— сказал он,— чтобы такие пальцы были у моей жены. Она гладила бы ими меня по голове, и вся боль сразу проходила бы.
— За чем же остановка? — улыбнулась она тогда.— Берите меня замуж, и дело с концом.
— Заклепано,— сказал он.— Когда мы идем в загс?
— Завтра, зачем же откладывать.
— Завтра мы ставим машину на промывку, не могу,
— Тогда послезавтра.
— А что у нас послезавтра? Какой день?
— Воскресенье.
— Великолепно,— сказал он.— В воскресенье была свадьба у моих стариков. Не гоже их сыну жениться в какой-то другой день. За это я и выпью. Да, а вы свободны в воскресенье?
— Я отпрошусь,
— Порядок!
Она ушла, он допил свою водку и, поев, вышел из столовой. На дворе почувствовал, что захмелел, но голове его легче не стало. Постоял, подумал и вернулся назад.
— Наверно, вы решили, что я пошутил? — сказал он ей.
— Нет, почему же, это я пошутила,— сказала она.
— А я подобных шуток не терплю! — заявил он.
— Как ваша голова? — мягко спросила она.
Он признался:
— Трещит, окаянная.
И попросил:
— Дайте еще сто.
Она дотронулась пальцами — своими тонкими нежными пальцами — до его лба. Задержала их на мгновение. Потом негромко, как-то по-особенному тепло сказала:
— Вам не надо больше пить. Идите домой, усните, и все пройдет.
— Вы так считаете?
— Да,— кивнула она.
— Тогда — до воскресенья! — твердо заявил он.— Вот они будут свидетелями,— указал он на тех двоих, что все еще сидели за столиком и ели уже по второй порции винегрета.
Одним из тех двоих был Микола. Он и в самом деле не имел тогда никакого отношения к железнодорожному транспорту. Просто он, студент финансового техникума, подрабатывал в ту ночь с одним из своих сокурсников на выгрузке вагонов и, закончив работу, зашел с ним сюда подкрепиться. Винегрет оказался им как раз по карману. Впоследствии, уже став машинистом, Андрей убедил Миколу пойти работать на паровоз, в его бригаду. Так Микола, совершенно неожиданно для себя, стал паровозником.
— До воскресенья,— сказала она тогда, наверно, просто для того, чтобы он побыстрее ушел домой.
Но он в воскресенье пришел…
Так они стали мужем и женой,— правда, не в то воскресенье.
Что же было тогда? Любовь? Смешно.
А все же?..
Андрей продолжал наблюдать за Верой. Знает ли она об этом? Наверно, знает. Андрею иногда начинало казаться, что она всегда все знает о нем — и чем занят, когда находится даже в другой комнате, и чего хочет в каждую данную минуту, и даже о чем думает.
Но по-прежнему быстро мелькали спицы в ее тонких и таких нежных, теперь постоянно чем-то занятых пальцах. Она вся ушла в работу, дает ему возможность хорошенько отдохнуть на берегу этого чудесного моря. Напомнила вот только, что взяла билеты в кино, и опять не мешает ему отдыхать. Да, она заботливая жена. Во всем, даже в билетах, ведь он постоянно занят.
И все же…
Неужели не было и первого раза?..
Но почему ему хорошо с ней,— всегда было хорошо, начиная с того воскресенья и по сей день? Кстати, сегодня тоже воскресенье…
Постой, постой, а было ли ему хорошо всегда? Именно всегда?.. И счастлив ли он? Да, счастлив ли?..
А, чепуха какая-то лезет в голову!.. Надо ли, в самом деле, задавать себе подобные вопросы! Потому что кто знает совершенно определенно, что такое счастье?.. В чем оно?..
— Снова я дал маху, Андрей Степанович,— сказал Микола.
— А?..— встрепенулся Андрей.
— Встретил я было нашего «зайца»…
— Генку? Здесь?
— Да он опять, чертов сын, убежал от меня.
— У него кошка с мышкой, вот! — поспешил вставить Витя.
— Доктором нашим почему-то интересовался,— сказал Микола.
Андрей задумался.
6
За рулем бежевого «Москвича» сидел Рахуба. Рядом с ним Наталья Петровна. На заднем сиденье развалился Павел Артемович.
Машина мчалась по ровному, недавно залитому асфальтом шоссе в Минск. Позади остались Ждановичи, Масюковщина, проносятся корпуса радиаторного завода.
Павел Артемович только что рассказал очередной пикантный анекдот, и они с Натальей Петровной долго и заразительно смеялись. Рахуба молчал, сосредоточенно ведя машину. Когда смех наконец утих, Рахуба глухо сказал: