Кажется, он только тем и занят, что безо всякой цели слоняется среди людей. Медленной походкой вразвалочку, потягивая папиросу и лениво сплевывая по сторонам, ходит он по берегу, безразличный ко всем и ко всему.
Но вот взгляд его остановился на ком-то. Это у самой воды, растянувшись, лежит грузный, с животом-горой, мужчина. Лицо его прикрыто газетой. Генка, все так же не торопясь, подошел и присел неподалеку. Время от времени бросает взгляды на мужчину,— словно так, от нечего делать. Через несколько минут мужчина отбросил газету и повернулся на другой бок, спиной к солнцу и лицом к Генке.
Нет, это не тот человек, который ему нужен и ради которого он притащился сюда.
Невдалеке от берега, в тени берез, устроился Андрей Бережков с семьей: женой Верой и сынишкой Витей. С ними был и Микола. Они приехали уже давно, успели выкупаться и позагорать и теперь, проголодавшись, решили закусить. На траве перед ними была разостлана скатерть, на ней стояли бутылки — с пивом и фруктовой водой — и еда: бутерброды, вареные яйца, треугольник крестьянского сыра, открытая банка консервов.
Генка не стал подходить к Бережковым, он обошел их компанию сторонкой. Облюбовав местечко, разделся и полез в воду. Плавал он неплохо и через минуту был уже далеко от берега. Вначале поплыл в одну сторону, потом в другую, затем снова назад. И все присматривался к людям вокруг.
Порядком озябнув, он наконец выбрался из воды, побегал по берегу, пока не согрелся, и лег на песок, заложив руки за голову.
Так лежал он довольно долго. Солнце припекало все сильнее, и Генку стало клонить ко сну. Он, вероятно, и уснул бы, но вдруг встрепенулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. Подхватившись, Генка увидел вблизи мальчика. Тот стоял босой, в одних трусиках и смотрел на Генку.
Успокоившись, Генка подмигнул ему и сказал:
— Ну, человече, докладывай. Ты кто?
— Витя,— охотно ответил мальчик.
— Витя? — переспросил Генка.— Не может быть. Ты совсем не похож на Витю, я Витей знаю. Скорее всего ты Джек. Тот самый Джек, который построил дом. Тот самый дом, в котором живет…
— Нет, я Витя, не выдумывай,— прервал Генку мальчик. И в свою очередь спросил: — А ты кто?
— А я Маныш-курбыш-оглы-моглы. Вот я кто. Понятно? Не брешу.
Витя подумал и сказал:
— Вот ты как раз и не похож.
Генка пошел к воде и быстро сполоснул с себя песок. Теперь мальчик смотрел на Генку, даже рот раскрыв. От распиравшего его любопытства он, казалось, и дышать перестал.
Основания для такого любопытства были, и еще какие! Потому что все Генкино тело было сплошь в татуировке. Всюду, куда ни глянешь,— рисунки и надписи.
С этих никогда не виданных чудес Витя просто глаз не сводил.
— Видишь, я не брехал,— сказал Генка.— Я как раз и есть Гладыш-урчишь-бежишь-молчишь. Самый всамделишный, а не какой-нибудь там из книжки или кино. Вот я тебе сейчас фокус-мокус покажу. Смотри сюда.
Генка повернулся к Вите спиной. И она, конечно же, была в рисунках. Но именно здесь, пожалуй, и находилось наивысшее достижение вдохновенной фантазии не известного еще человечеству художника. На левой Генкиной лопатке был выколот мышонок, а на правой — пестрый, с огромными усищами, кот. Вот Генка каким-то особенным манером повел плечами, и картина сразу ожила. Побежал сломя голову ошалевший от страха мышонок, а за ним вскачь понесся свирепый кот. Вот он уже почти настиг свою жертву, ему осталось только схватить ее, но Генка вдруг ловко шевельнул левым плечом — и мышонок уже вне досягаемости. Снова началась погоня, снова помчался усатый кот догонять бедного мышонка.
Так повторялось несколько раз. Кот то почти настигал мышонка, то упускал его.
Не переставая артистично шевелить лопатками, Генка сделал поворот туловищем, и мышонок вдруг исчез с Витиных глаз. Остался один кот — он будто застыл от неожиданности и удивления.
— Еще! Еще! — закричал Витя.— Покажи еще!
Довольный произведенным эффектом, Генка повернулся к Вите. И тогда вдруг у Генки у самого широко раскрылись глаза. Вдали, под тремя соснами, он увидел бежевый «Москвич». Генка сразу забыл о мальчике. Быстро оглядевшись вокруг, двинулся к машине. Подошел совсем близко, заглянул внутрь. Там — никого. Генка поискал глазами вокруг и обнаружил хозяев на берегу. Они все вместе — Иван Харитонович, Наталья Петровна и еще кто-то третий. Генка вспомнил, что на вокзале Рахуба говорил о каком-то Павле Артемовиче. Наверно, он и есть. Тоже, видно, начальничек. Одна осанка чего стоит.