Честолюбивая Лидия Николаевна обещала помочь Дмитро Ивановичу, конечно по секрету от старика Эраста Константиновича, если только слесарь Антон, этот единственный толковый механик во всей округе, поможет ей. Ведь ее автомобиль был здесь первым! А она — первой дамой-шофером во всей Екатеринославщине.
Долго и неохотно собирал Антон Семенович инструменты в железный ящичек с ручкой. Очень не хотелось ему обнаруживать перед всеми знание автомобиля. Пересиливая себя и о чем-то думая, он направился к двери и столкнулся там с Фомичом.
Столяр посмотрел на ящичек в руках Антона Семеновича и, подмигнув, спросил:
— Никак, автомобиль чинить?
— Да вот попробую… Дюже просят…
Фомич покачал головой:
— Ой, повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить!
— К чему это ты?
— И так на тебя дивятся, а ты все высовываешься, — понизив голос, сказал Кузьма Фомич.
— Та у меня, може, и не выйдет ничого!
— У того, другого, за кого ты сойти хочешь, может быть, не вышло бы, а у тебя… — Столяр вздохнул. — Где ты только всему этому обучился? В чужедальних, поди, странах? Ведь не в ссылке же? — хитровато спросил он?
— Та ни…
— Не кажи, сыне, всю силу! Наполовину только. Петр Зиновьевич за тебя горой стоит, но… и его разговорами интересуются.
— Кто?
— А кому следует. Как бы тебе защитника не потерять.
— Та разве ж пани Бродская, коли я ей самокат налажу, не заступится? Машина хитрая. Глаз за ней все время треба.
— Ой, и хитрющий же ты, Антон! А я-то с тобой все попросту. Теперь вижу: полный тебе смысл госпоже важной потрафить. Иди, иди, не сумлевайся. Перед ней исправники и жандармы навытяжку стоят. Зря ты Кузьме не доверяешь. Кузьма, он те не выдаст.
— Нема часу байки балакать…
— Иди, иди, — сказал Фомич.
Сощурясь, он проводил взглядом слесаря, а сам подошел к верстаку, достал из-под него начатую бутылку, поднес ее к губам и запрокинул голову.
Глава VI. ПЕРВЫЙ АВТОМОБИЛЬ
1
Азартнее, чем на звон пожарного колокола, мчались любопытные на гудки трех медных труб. Спешили конюхи, жены преподавателей, рабочие. Перед главным входом училища собралась толпа. Тщетно звали учителя своих учеников в классы. Куда там! Каждому хотелось увидеть диковинную машину, о которой было столько слухов.
Автомобиль — открытый экипаж, окрашенный в белый цвет, на велосипедных колесах, только толстых, — вызывал удивление, восхищение и яростные споры. Жадные руки щупали красный сафьян сидений, крутили тугой руль, дергали за блестящие рычаги перевода скоростей, торчавшие снаружи, на ступеньке, справа от руля. А всего охотнее нажимали на клаксон — резиновую грушу, приделанную к трем золотым трубам разной длины, и тогда степь оглашал трехголосый гудок, сначала басовитый, потом потоньше и, наконец, писклявый.
Юра и Алеша прорвались сквозь толпу и забрались в автомобиль. За ними ринулись другие дети. В автомобиле стало тесно, и сразу образовалась «мала куча, дайте ще». Юра и Алеша завладели клаксоном и трубили вовсю о своей победе.
Из училища выбежала Лидия Николаевна и крикнула:
— Ничего не трогать! Испортите!
Толпа расступилась. Дети, кроме Юры и Алеши, выпрыгнули из автомобиля. Юра не боялся «цыганки». Так он прозвал Лидию Николаевну в прошлом году, когда она пришла к ним с косовицы, черная от загара, в ярком платке на голове и подарила Юре живого зайчика. Отец говорил о молодой Бродской, что она умная и хитрая. Умная, потому что старается хозяйничать на научной основе, частенько наведывается в училище за советами; хитрая, так как умеет подлаживаться к крестьянам — сохранила имение в 1905 году от разгрома и поджога.
А старика Бродского, чванливого кровососа, «палили». Он-то и завел свирепых вооруженных черкесов для охраны своих поместий.
На Лидии Николаевне кожаный шлем, шаровары, высокие замшевые ботинки, длинные, до локтя, желтые перчатки, кожаная куртка.
— Лидия Николаевна! — взмолился Юра, не в силах отпустить колесо руля.
— Ладно уж! Только без баловства!
Она держала воронку над радиатором, а лаборант лил в воронку из бутылки дистиллированную воду. Воды не хватило. Лаборант сказал, что больше нет.
В толпе начался спор: стоящая штука автомобиль или пустая затея? Воду пьет какую-то особенную, вроде водки. Бензина жрет — всех запасов, какие есть в аптеке, на один раз не хватит. Лошадей кормить куда дешевле! А если в автомобиль запрягать лошадей? Нет, экипаж на железном ходу и надежнее и легче, чем этот, на резиновом. Селяне осуждали автомобиль:
— Не-зна-ще, цацька, игрушка, каприз богатеев. А може, эта чертова колесница — знамение?..
Зато для Юры, Алеши и всех здешних мальчишек автомобиль был почти ковром-самолетом.
Дядько Антон велел долить в радиатор обычной воды, а еще лучше — дождевой. Он поднял крышку над мотором — она сложилась, как ширмочка, — сунул голову под нее, орудуя отверткой и ключом, стал что-то осматривать, приговаривая:
— А це ще таке? Чудово! И шо це за штука? А це для чого? Я шо, з мене спрос маленький. Бачыв, як один майструвал… Попытаю…
Конечно, Юра и Алеша очутились рядом и наперебой советовали дядьку Антону, какую гайку крутнуть, чтобы получилось.
— Авось да небось доведут до того, что хоть брось, — наставительно сказал механик. — Все треба робить с чувством, с толком, с расстановкой. Думать надо… Если с бензинового бака бензин тече, а из карбюратора не тече, значит, шо?
— Не проходит — забилось, — подсказал Юра.
— А где?
— В этом… как его… карбюраторе, — ткнул пальцем Алеша.
— Пошукаем где… А что, хлопцы, если продуть эту масенькую трубку? Попытаем… Глянь, тече! Проверим. А теперь крутнем!.. — Он взялся за рукоятку, торчавшую впереди автомобиля, раза три рывками крутнул ее. Мотор оглушительно чихнул. Толпа раздалась. Мотор чихал все чаще, потом заглох.
Дядько Антон метнулся к Лидии Николаевне, уже усевшейся за руль, и что-то сердито ей шепнул.
— Не прикоснусь! — Лидия Николаевна шутливо подняла руки в кожаных перчатках с широкими «голенищами».
Дядько Антон бегал то к рулю, то к заводной ручке, и когда опять — в который уже раз! — крутнул ручку, мотор мирно заурчал, и всех вокруг стоящих обволокло дымом. Запахло бензином. Дядько Антон стал на ступеньку рядом с Лидией Николаевной, что-то сказал ей, автомобиль дернулся и покатил.
— А глина! — донесся голос Петра Зиновьевича.
— Заедем! — отозвался дядько Антон. И обратился к Лидии Николаевне: — Пани, подъедем к мастерской, я возьму на всякий случай инструмент.
Лидия Николаевна остановила автомобиль, пригласила Петра Зиновьевича сесть рядом. За автомобилем двинулась толпа. Подъехали к мастерской. Антон Семенович буркнул: «Сей минут» — и скрылся за дверьми. Отец приказал детям вылезть.
— Лидия Николаевна, прокатите! Мы же исправляли, помогали! — взмолился Юра.
— Прокатите! — закричали дети.
— Я бы взяла троих-четверых, пусть прокатятся до имения, — обратилась Лидия Николаевна к Петру Зиновьевичу.
— Удобно ли? — усомнился он.
— Эраст Константинович уехал в Саксагань, но в доме остались Кадя, Катя и Джон. Они займутся гостями. Антону Семеновичу будет легче…
— Кого же из них? — спросил Петр Зиновьевич, обводя глазами ребячьи головы.
После просьб, слез и споров в автомобиль взяли Юру, Алешу, Иру и Нину. Их заставили пойти переодеться. Ну и мчались же они домой и обратно!
Дядько Антон вынес из мастерской саквояж с инструментами, молча сунул его в кузов автомобиля.
Прибежала Нина, предводительница Бандерлога, и черная пантера Ира, вся в слезах. За ней следом бежал торжествующий Боря в беленьком воротничке и спешил, согнувшись, Леонид Иванович Кувшинский.
— Нет, нет, Ира не поедет! — еще издали скрипучим голосом кричал он. — Надлежит ехать Боре.
Юре было жаль черную пантеру. И повезло же этому шакалу Табаки! Ну ладно, пусть едет, разве Шир-хана переспоришь!