И словно в подтверждение моих мыслей Алиса падает как подкошенная. Ее крик разносится на сотни метров вокруг, и я прибавляю шаг. Слишком много шума.
– Черт, черт, черт, – рыдает она. В подсумке есть налобный фонарь, но опять же в этой темноте на открытом пространстве, это будет приглашением для всех мародеров в округе.
– Не ори, – Я затыкаю ее рот, она дергается, пытается кусаться. Кажется, с глотком свежего воздуха к ней вернулась вся дерзость первых дней. И мне приходится успокаивать ее. Одной рукой схватив ее за волосы, а другой зажав рот и нос, я жду. Она колотит по мне своими тонкими ручонками, пытается пинаться, но это приносит ей лишь новые раны на ногах. Я физически ощущаю ее страх, и внутри меня растет возбуждение. Мне хочется видеть ее глаза, когда воздуха в ее легких становиться все меньше и меньше. Но черт возьми, вокруг слишком темно.
– Если ты будешь орать, я вырву твой язык, – шепчу ей в лицо и убираю ладонь с ее лица. Она делает вдох, судорожно глотает воздух снова и снова. Ее руки вцепляются в меня, ища не то помощи, не то надеясь остановить меня, если я решу повторить этот фокус с ней еще раз.
– А теперь вставай.
И она встает. Плача от злости, боли и бессилия, но встает. И это делает меня твердым. Мне хочется надавить на нее сильней. Мне хочется ее сломать, чтобы этот стержень внутри нее, наконец, треснул. Я облизываю губы и поправляю член в штанах, она вздрагивает как от удара, замечая движения моей руки. Но я не позволяю себя даже мысль об удовлетворение своей похоти прямо здесь. “Не думать членом” одно из важнейших правил выживания.
– Вперед, – мой голос хриплый, низкий, в горле пересыхает от возбуждения. И я стараюсь подавить его. Алиса послушно разворачивается и шипя пытается идти вперед. Теперь она двигается медленно, каждый шаг сопровождается шипением и тихим, себе поднос, вскриком. Да, я специально не давал ей обуви и запретил делать это щенку. Сложно сбежать босиком.
Через несколько минут мне это все надоедает. Мы прошли каких-то три жалких метра, и это раздражает. Но я не хочу нести ее, когда она в сознание, а снова бить по голове… Я не хочу потерять свою маленькую игрушку. С кем мне тогда коротать время? Поэтому я вглядываюсь в темноту ища что-то, что поможет. И замечаю на обочине длинную палку. Срезав лишние сучки ножом, я подаю ее ей.
– Двигайся быстрее.
АЛИСА
Каждый шаг дается мне с большим усилием. Это чертовски больно, мне страшно представить, на что стали похожи мои ступни. Но я двигаюсь вперед, сама даже не представляя почему.
– Налево, – командует Леша и я послушно поворачиваю. Мы петляем в городе, и я не могу его узнать. И дело здесь не в темноте. По городу прошелся ураган. Мусор, стекло, какие тряпки и баррикады, все это я могу разглядеть и без дополнительного света.
– Теперь направо.
Мы двигаемся медленно, Леша отдает команды шепотом, прислушивается к каждому шороху, останавливаясь всякий раз, когда ему кажется что-то подозрительным. Он держит оружие поднятым, не опускает ни на секунду, и я понимаю, что он похож на профессионала.
Внезапно он вжимает меня в стену одного из домов, зажав рукой рот. Сначала я пугаюсь, что повторится то же, что и шоссе, но вместо он не закрывает нос. Мы стоим так несколько секунд, Леша озирается вокруг, прислушивается. Я не вижу его лица, но его дыхание ровное и это меня успокаивают. Я надеюсь, что он прячется от случайных прохожих. Чтобы ни случилось здесь, я верю, что должен быть хоть кто-то, кто мне поможет.
Из переулка напротив слышится шуршание, словно кто-то возится в большом целлофановом пакете. И Леша оглядывается. Мне хочется кричать, привлекая к нам внимание, но оружие, что он не отпускает из рук, намекает на провал любой моей попытки бегства. И я сдаюсь. Как бы я ни хотела сбежать от него, быть мертвой я хочу меньше.
В переулке появляется чья-то тень и, прежде чем я могу сообразить что происходит, Леша отпускает меня и достает нож. Его движения мягкие, несмотря на его огромный рост и внушительный размер. Он двигается быстро и легко, я не успеваю даже вскрикнуть, как он вонзает нож в человека, появившегося из-за угла.
– Вперед, – шепчет Леша и тянет меня за собой, а я все смотрю на землю, где теперь лежит бесформенной кучей незнакомец. Мы двигаемся все также медленно, крадемся, прижимаясь к фасадам здания. Иногда я оглядываюсь стараясь хоть что-то понять. Город пустой и безжизненный. Луна, изредка выглядывающая из-за облаков, и освещает темные битые окна многоэтажек. И пугающая пустота давит на меня.