Мы добираемся до огороженной забором стройки, и Леша отодвигает один из листов железа, призывая меня идти вперед. К моему удивлению, он достает фонарик. Если он был у него все это время, то почему мы пробирались в темноте?
–Видишь плитку, помеченную желтым? – спрашивает он. Передо мной двор, который выбивается из общего вида города. Здесь нет мусора под ногами, аккуратные тропинки, вымощенные плиткой, выглядят новыми. И я замечаю, что некоторые плитки имеют желтую точку в углу. Я киваю. – Наступаешь только на нее.
Мне хочется спросить, что будет если наступить на другие, но Леша толкает меня вперед при помощи автомата.
– И палкой своей опирайся только на желтые.
ПЕС
Я в полушаге от хорошего сна, теплой кровати и горячего ужина. Убрав растяжку, я открываю подъезд. Алиса плетется впереди, оставляя после себя кровавые разводы.
– Квартира справа. Заходи.
Я чувствую себя непривычно добрым. Моя берлога на четыре этажа выше, но она явно не поднимется наверх сейчас. Поэтому я возвращаю на место растяжку и иду следом за ней. Она открывает дверь и увидев кровать тут же садится, загнанно озираясь вокруг. Мне нравится этот взгляд. Нравится, как она старается сжаться, чтобы стать меньше. Я закрываю за собой дверь с громким щелчком, и она вздрагивает.
Если она чему и научилась за год, так это читать мое настроение. Я ставлю фонарь рядом с диваном. Автомат закидываю за спину, поставив его на предохранитель, и расстегиваю ремень.
Алиса отворачивается. Она сглатывает так шумно, что я ее слышу. Я не возбужден. Но черт, возьми, это был длинный день, и все пошло не так, как я планировал. Имею же я право получить хоть что-то хорошее от этого дня?
– Отсоси мне.
Она поворачивается ко мне, облизывает пересохшие губы, закрывает глаза, делает глубокий вдох и, наконец, собравшись с силами, смотрит на меня. Шуршит одежда, Алиса закатывает рукава толстовки и опускается на колени передо мной. Я опираюсь на стену позади меня и поглаживаю волосы Алисы.
Горячее дыхание обжигает мои бедра, и приятное чувство возбуждение поднимается внутри меня. А вместе с ним и встает мой член. Она хорошо знает, что я хочу от нее, поэтому сначала проводит языком вдоль всей длины, заставляя меня твердеть. Оттягивает крайнюю плоть, обнажая головку одной рукой, а другой начинает массировать мои яйца.
Уже когда я полностью тверд, она снова облизывает губы, стараясь сделать их влажными, и начинает сосать. Сначала это немного сухо, но ее рот, горячий и влажный внутри, заставляет меня рычать. Я сжимаю ее волосы и подаюсь бедрами вперед. Мне хочется видеть, как она будет задыхаться, как ее лицо станет красным, как она будет пытаеться принять мой большой член не подавившись.
Скоро мой член становится мокрым от ее слюны, я толкаюсь в нее, яйца бьют ее по подбородку. Я закидываю голову назад, прикрывая глаза от удовольствия.
– Блядь! – это так чертовски хорошо. Тугой узел сжимается внутри, и я уже двумя руками насаживаю голову Алисы на свой член. Она упирается мне в бедра, протестующе мычит, но это только к лучшему. Это мычание вибрацией проходит по моему члену.
– Сука!
Это чёртов рай, прямо у нее во рту. Я бьюсь о заднюю стенку ее горла, чувствуя, что уже близок к концовке. Еще несколько рваных движений и я прижимаю ее голову к бедрам, полностью погружаясь в нее и замирая.
– Глотай, – еле выговариваю, кончая. Ее лицо красное, глаза слезятся, она давится, но не решается меня оттолкнуть. Мои ноги становятся ватными, и одобрительное ворчание невольно вырывается из моего горла.
Все уходит на второй план. Хочется поесть, но мне становится слишком лень. Мальчишка сможет справиться с этим сам. Я уступаю ему место, надеясь, что он не напортачит.
Глава 6
АЛИСА
Я сглатываю и пытаюсь отдышаться, когда он, наконец, отпускает мою голову. Меня тошнит, болит челюсть и горло, но я не могу позволить себе разрыдаться. Только не при нем. Кошмар сегодняшнего дня грозит раздавить меня. И я позволяю безнадежность завладеть мной.
Что случилось с миром, пока я была взаперти?
Леша снимает маску, и словно кто-то щелкает переключателем. Этот мерзкий дерзкий взгляд пса меняется. У него опускают плечи, отчего он кажется меньше и слабее. Его руки дрожат.