– Боже! – я не могу сдержать вскрика, когда вижу, как монстры разрывают человека на части. И в этот момент рядом со мной раздается щелчок. И с задержкой в несколько секунд один из скрипунов падает как подкошенный.
– Они здоровые твари, если их больше пяти, то чертовски опасны, – говорит Пес, передергивая затвор. Я слежу за происходящим на улице: оставшиеся шестеро начинают есть только, что убитого скрипуна. – Им совершенно без разницы, кого есть. А набив брюхо, они ползут в свои норы. Ты когда-нибудь видела крысиную нору? Представь что-то похожее, только так гнездятся эти твари.
Пес стреляет и снова точно попадает в одного из скрипунов. Монстров не пугает, что некоторые из них падают замертво. Они продолжают есть, не обращая на это внимание.
– Они практически безобидны, в особенности если сыты. Но если тебе не повезло и ты случайно их разбудил, – Пес стреляет в третий раз, – навряд ли ты уйдешь от них. Поэтому все предпочитают следить за количеством скрипунов. Я всегда стараюсь контролировать их популяцию вокруг своих убежищ.
Скрипуны в переулке, наконец съев одного из своих и человека, начинают уходить. Они двигаются на четырех конечностях как гориллы. Один из них подбирает убитого товарища и закинув его на спину, еле успевает за остальными. Пес делает последний выстрел. Скрипун, бегущий впереди всех остальных, падает.
– Мерзкие твари, – ругается Пес, – мне кажется, что они и плодятся как крысы, а не как мертвецы. Готов поклясться, что тут дело не в укусах.
У меня дрожат руки. Я осознаю это только когда протягиваю прицел обратно Псу. Одно дело слышать обо всем от Леши, другое дело видеть своими глазами. Эти создания кажутся противоестественными, словно творения безумного художника. Мысль, что они произошли от человека - дикая, практически богохульная из-за их уродства.
– Еще и мародеры, как лето началось, начали шастать из округи в город. Зимой их здесь и не видно было, – ворчит Пес.
Он оставляет винтовку и теперь стоит позади меня. Я чувствую его тяжелое дыхание на своей шеи.
– И как тебе этот прекрасный мир снаружи? – его руки ложатся мне на талию, и сердце начинает биться быстрее. – Когда мне надоест твоя тупая пизда, я выкину тебя прямо туда.
У меня перехватывает дыхание. И я не могу понять отчего. Разве я не должна радоваться оттого, что он допускает мысль отпустить меня? Так отчего мне страшно? Страшно ли оказаться совсем одной на улицах этого безумного мира? Я не могу думать об этом, его колено раздвигает мои ноги, он трется об меня, демонстрируя свое возбуждение. Паника холодными тисками сжимает мое сердце.
– Это будет чертов праздник, – сжимая зубы говорю я. Каждое слово дается с трудом, мне приходится сдерживать слезы. Ненавижу доставлять ему удовольствие рыдая.
Пес смеется, он возвышается позади меня как гора.
– Я хочу посмотреть как такая куколка, как ты, будет возиться с этим дерьмом, – его большая рука, одетая в перчатку обхватывает мой подбородок, заставляя закинуть голову кверху. Теперь я вижу эти насмешливые голубые глаза. – Ты должна мне. Я спас тебя от этого дерьма. Я, чертовски, хороший парень, а?
Мне становится дурно. Спас? Запереть, насиловать, издеваться и избивать теперь зовут спасеньем? Кто вообще на это согласится? Он вырвал меня из моей семьи, лишил ее и теперь нет ни единой возможности связаться с ними.
– Скажи мне спасибо.
Я не верю, что он говорит это. Одна мысль о том, чтобы поблагодарить его, вызывает прилив ненависти.
– Иди к черту! – Я брыкаюсь, не обращая внимание на боль в ногах, но он сильнее, он вдавливает меня в перила балкона, бьет по ногам, заставляя их раздвинуть.
– О, сопротивляйся! Давай, – подначивает Пес. Его рука уже у меня в штанах. Он даже не заботится о том, чтобы снять перчатки. – Ты кусок мяса, который жив только потому, что тебя весело трахать! Спорим, тебя бы сожрали собственные соседи, если бы не я.
Он прав. И от этого я дергаюсь сильнее. Я всегда была маленькой и слабой. Внезапно он отпускает меня и появляется слабая надежда, что на сегодня мы закончили. Но это не так. Он рвет штаны на мне и приподнимает меня одним быстрым движением вверх.
“Он хочет меня убить, скинуть”, думаю я. Пес поднимает меня так, что мои ноги болтаются в воздухе, а на живот больно давят перила.