Элеонору, несомненно, задел его резкий тон. Захлопнув книгу и глядя в окно, она высказала предположение:
— А… Кажется, всему виной та особа, с особым тщанием охраняемая людьми Асланби Вахаевича. Что ж, у тебя отменный вкус — метисы всегда были в цене…
— Еще одно слово о ней, и я проломлю тебе голову до мозжечка, — тихо произнес он, усаживаясь напротив.
Не смысл угрозы произвел на танцовщицу жуткое впечатление, а взгляд его серых глаз. Взгляд этот показался ей настолько тяжелым и решительным, что она ни на секунду не усомнилась в сказанном.
Поправив подушку, девушка легла, снова раскрыла книгу и, уставившись в текст, обиженно пробормотала:
— А директору, конечно же, сообщишь, что меня прищемило между вагонами…
Глава вторая
И Баринова, и Элеонору в стане «Слуг Ислама» снабдили небольшими современными сотовыми телефонами. Теперь Сашка без труда мог бы улучить момент и набрать хорошо запомнившиеся номера Полевого или же оперативного дежурного по Ставропольскому управлению ФСБ. Однако, что он мог поведать им? О смерти Игнатьева?.. Или о полном провале их с капитаном миссии?.. Даже если те поверят в непричастность майора к цепочке сомнительных неудач, то, заполучив исчерпывающие сведения о главаре экстремистской организации, немедля организуют какую-нибудь акцию по захвату Асланби. А что тогда произойдет с Ильвирой, с Ренатой?.. Заметая следы, сподвижники директора «Южной ночи» наверняка уберут их, как ненужных, лишних свидетелей. «Нет, докладывать пока рано! — решительно отбросил спецназовец мысль об экстренной связи. — В конце концов, вариант с внедрением в одну из бригад „Слуг“ озвучивался самим полковником. Будем считать, что все, кроме гибели бедного Романа, идет по заранее разработанному плану…»
Первые сутки пути, минувшие после проезда Саратова, они с девушкой почти не общались. В ресторане, что находился через два вагона, решили пообедать по очереди, дабы не оставлять без присмотра самую ценную поклажу — объемную спортивную сумку. Баринов ушел туда первым и, откушав, как полагается — первое, второе и третье, вернулся спустя полчаса. Элеонора, сославшись на сытость и жару, отправилась в ресторан исключительно ради легкого салата.
Не появилась она, однако, ни через тридцать, ни через сорок минут…
Встревоженный Александр неоднократно выглядывал в коридор, потом дошел до ближайшего тамбура — напарницы нигде видно не было. Тогда, достав из-под застеленной полки и взвалив на плечо баул с деньгами, он быстро двинулся в сторону злосчастного вагона-ресторана. Миновав один промежуточный вагон и, подойдя к торцевой двери второго, он услышал нечто непонятное…
— Киска, мы ж не просто так!.. Мы ж тебе хорошие бабки предлагаем! — басил какой-то нетрезвый мужчина в тамбуре.
— Пошли вы вместе со своими бабками!.. — громко и надрывно отвечал знакомый женский голос. — Убери свои руки! Мразь…
— Ну не хочешь здесь, пойдем к нам в купе! Там на столике и водочка холодная стоит-дожидается…
Элеонора пыталась хоть чем-то вразумить очумевших от спиртного и ее потрясающей внешности мужиков:
— Я еду не одна. Если сейчас сюда придет мой знакомый — вы пожалеете.
— Да вертели мы твоего знакомого!..
— Хорош с ней базарить! Эдик зажимай пасть, чтоб не орала. А ты, Витек, постой у дверей… — скомандовал по все видимости предводитель компании.
Дальше Сашка прислушиваться не стал. Шибанув массивной металлической дверью одного из насильников, он сходу врезал ему же в подбородок. Затем уж бросив на пол тесного помещения сумку, шагнул к двум другим его корешам. Перед ним стояли молодые качки, чьи увешанные золотыми цепями бычьи шеи плавно переходили в маленькие, коротко подстриженные головы. Лица обоих сделались изумленно озверелыми, да времени на выплеск возмущения спецназовец им не отпустил.
Следующий «спортсмен» получил удар ногой в пах, а пока майор добивал его, девушка испуганно крикнула:
— Осторожно, нож!
Это была роковая ошибка… Нет, не предупредившей об опасности Элеоноры, а третьего любителя красивых женщин, выудившего откуда-то дешевое китайское лезвие, подходящее разве что для разделки копченой рыбы. Баринов легко выбил железяку и, не сдержавшись, с минуту вымещал на пьяном попутчике все то ожесточение, что скопилось в душе после череды провалов. С неистовой и совершенно чудовищной яростью он заученно обрабатывал мощными кулаками неуклюжего и медлительного здоровяка. Забившись в угол и чтобы вновь не закричать, танцовщица прикрыла ладонями рот и с ужасом наблюдала, как недавно домогавшийся до нее «мешок с мышцами», беспомощно летал от одной двери к другой. Когда и без того маловыразительное лицо повесы превратилось в сплошное кровавое месиво, а тело на ватных ногах сползло по стене на пол, офицер «Шторма» остановился…
Глянув на часы, повесил на плечо сумку и ровным голосом, будто и не усердствовал только что кулаками, повелел напарнице:
— Пойдем, через два часа Сызрань.
Та не шелохнулась и ему пришлось напомнить об очевидном:
— Нам надо сматываться отсюда — не хватало еще разборок с транспортной милицией.
Но и этот довод оказался тщетным — она пребывала в глубоком шоке. Тогда он осторожно обнял ее за плечи, слегка встряхнул, взял за руку и увлек за собой в тамбур соседнего вагона…
В Сызрани они успешно пересели на поезд «Москва-Владивосток», заняв точно такое же уютное купе в вагоне СВ. Лишь обосновавшись на новом месте и разложив необходимые в шестидневном путешествии через всю страну вещи, Элеонора окончательно пришла в себя после бойни в тамбуре. Она была благодарна Александру за спасение. Более того, Асланби Вахаевич достаточно подробно изложил ей связанную с напарником фабулу, и девушка, в глубине души понимая его состояние, оправдывала выплеснувшуюся жестокость…
— Почему ты все время молчишь? — не выдержала она следующим утром, когда доброжелательная проводница поставила перед ними две чашечки кофе.
— О чем же нам говорить? — пожал он плечами.
— Ну, если уж совсем не отыщется общих тем, так хотя бы о предстоящей миссии.
Лицо его не выразило большого желания беседовать об этом. Она же, поминутно взглядывая на Баринова любопытными, вызывающими глазами, решила проявить настойчивость:
— Ты, например, готов к тому, что господин Газыров может заартачиться, закапризничать?
— С чего бы?
— Мало ли… — сделав маленький глоток черного кофе, Элеонора незаметно поморщилась и поставила чашку на столик.
— Как давно ты живешь на Кавказе? — поинтересовался молодой человек, обратив на нее свой обычный насмешливый взор.
— Около трех лет.
— В таком случае, стыдно, девушка…
— За что мне должно быть стыдно?
— За то, что не уяснила элементарных особенностей нравов, обычаев жителей Кавказа. Для них нет более святого понятия, чем кровные узы, родство.
Немного помолчав, она возразила:
— Но существуют ведь и другие, не менее важные ныне понятия: бизнес, карьера, благополучие, в конце концов, коими тот же Газыров наверняка дорожит, и не хотел бы рисковать.
— Разумеется. И, к сожалению, нам — русским, гораздо чаще нежели кавказцам, приходит в голову ставить все это в один ряд с родственными связями.
— То есть ты хочешь сказать…
— Да, Элеонора. Если Асланби разыщет и прижмет родственников нашего дальневосточного миллионера, тот сделает все ради их спасения.
Александр в общении с девушкой строго соблюдал установленную им же дистанцию, но поведение его при этом оставалось безукоризненно ровным и деликатным. Он все так же подолгу оставался замкнутым, глядя на сменяющиеся за окном пейзажи, изредка отвечая на ее вопросы или выходя в тамбур покурить. В мыслях по поводу предстоящей миссии по-прежнему царил сумбур, посему чаще и с большим удовольствием он размышлял об Ильвире или же попросту предавался воспоминаниям.
Будто в чудесном цветном кинематографе в памяти всплывали картинки и эпизоды из далекого прошлого: школьные годы, когда он всерьез увлекся боевыми искусствами и после нескольких лет изнурительных тренировок добыл парочку золотых медалей; Рязанское десантное училище, где посчастливилось стать чемпионом Вооруженных Сил… Позже, в Отряде специального назначения «Шторм», он лишь обогащал и совершенствовал свои навыки: изучал приемы из сетокана и комплекса «Молния», армейского и русского рукопашного боя, боевого самбо, самозащиты без оружия…