Тела ребят обнаружили случайно. Просто повезло. Проходя «Второй водопад», один из разведчиков смахнул ногой снег со льда и заметил примерзшую с обратной стороны человеческую ладонь. Саперными лопатками счистили снег и стали ломать лед. В это время к группе по крутому склону спускалась четвертая мотострелковая рота. Отдирая один от другого и от примерзших к одежде кусков льда, вытащили первые четыре трупа. Через пять метров саперы выдрали кошками еще двоих. Рядом буквально вырубили изо льда последнего.
Более жуткого зрелища Саша никогда в своей жизни не видел и даже не мог представить себе нечто подобное. Раздробленные автоматными очередями в упор, деформированные, нечеловеческие лица; задранные, смерзшиеся бушлаты, открывавшие неестественные, землисто-серые, местами исполосованные ножами тела; полуотстреленные, висящие на одних сухожилиях с зеленовато-серыми лохмотьями рыбьего мяса искуроченные конечности; набравшиеся воды и висевшие синюшными теннисными шарами на каких-то бледных нитях выколотые щомполами глаза; отрезанные и запиханные в рот половые органы; вспоротые животы; куски льда, отбрасываемые в сторону вместе с примерзшими лоскутами кожи…
Со звенящей пустотой в голове Саша вместе с остальными бойцами выкорчевывал из ручья чьих-то сыновей, парней и братьев. С него потоком лился пот, и все равно он дрожал всем своим существом от внутреннего озноба.
Роты, вытянувшись цепочкой по трехсотметровому склону, стали по одному передавать погибших наверх. Людей не хватало, поэтому стоявшие ближе к вершине брали «своего» и волокли его до конца.
Когда тащили седьмое неподъемное тело, убитый вдруг выскользнул из рук с трудом карабкавшихся с тяжкой ношей разведчиков и саперов и, покувыркавшись метров двадцать, застрял меж камней. Пока вытаскивали, спущенные и смерзшиеся комком штаны сорвались с трупа вместе с висевшей на обрывках мышц ногой. Кончилось тем, что труп зацепили петлей за шею и кое-как волоком выдрали наверх.
Замыкали угрюмую, мрачно сопящую процессию Саша и Пономарев. Офицер нес вместо готового в любой миг потерять сознание Саши отодранную у покойника ногу.
К вечеру того же дня стала ясна полная картина разыгравшейся в Карамугульском ущелье трагедии.
Подгоняемые страхом, с ранеными на руках, хозвзводовцы вместо того, чтобы укрыться за камнями и дожидаться помощи, сломя голову кинулись в скальный разлом.
Загнав небольшой отряд в расщелину, духи двумя небольшими мобильными группами зажали взвод с двух сторон ущелья. Третья же группа спустилась за отступавшими вниз и стала бить их в спину. Шурави были видны духам, как на ладони, и исход боя оказался предрешен еще в самом начале.
Первым отряд потерял Киргиза. Легко раненый еще при спуске, он отказался идти дальше и, видимо, попытался прикрыть отход своих ребят на склоне. Но после, получив еще несколько пулевых ранений, он живым попал к правоверным в руки. Как обычно и бывает в подобных случаях, воины ислама на месте буквально искромсали его ножами.
Взвод не прошел и километра, когда большинство солдат имели более или менее тяжкие ранения. Раненые не могли больше нести раненых, и семь человек осталось в камнях «Второго водопада», рассчитывая продержаться там какое-то время и прикрыть отход тех, кто еще мог хоть как-то передвигаться. С ними остались двое старослужащих: Молдаван и Пашанин, которые не захотели бросать своих.
Как ни мизерны были шансы, как ни призрачны надежды, но свое дело раненые сделали, – они минут пять удерживали позиции «Второго водопада», и остаткам группы удалось вырваться из ущелья. Последними ушли легко задетый Пашанин и Молдаван.
Что случилось с остальными, хорошо было видно по их телам. Моджахеды искромсали не только тех, кто к ним в руки попал живьем, но и трупы. Не успели они или не захотели почему-то трогать лишь одного минометчика, который, судя по всему, не дожидаясь скорой расправы, выпустил себе в рот треть автоматного магазина.
Потрясло ребят и то, что кто-то из погибших успел утопить перед смертью четыре автомата, чтоб они не достались духам.
Пашанина и Молдавана непримиримые нагнали уже на «Третьем водопаде». Выпустив магазин и несколько раз проорав замешкавшемуся, парализованному страхом Пашанину: «Прыгай!» – Молдаван скатился с шестиметровой высоты валуна в воду и спрятался под ледяной коркой у берега. Полузахлебываясь, он видел, как бабаи спокойно уводили под руки совершенно невменяемого Пашанина, даже не сняв с его груди автомат.