«Эх, теперь все знают… Теперь не имеет смысла прятать!» – подумала Дина и радостно кивнула:
– Настоящий! Рубин. Таисия умоляла продать, но я не согласилась. Фамильная драгоценность!
– Да? Ты смотри… Что у тебя еще там в закромах?
– Да ничего… Оно единственное, это колечко, единственно ценное.
– Таисия сумасшедшая… – смешно наморщила носик Лиля. – Противная баба. Следит за всеми. Как это… у нее паранойя, вот!
– А мне ее жалко, – призналась Дина.
– Ой, перестань! Она же сама свою судьбу выбрала! – с презрением произнесла Лиля. – Ее муж трахает все, что шевелится, а она терпит… Слушай, Фидель к тебе не приставал?
– Лиля! – вспыхнула от гнева и смущения Дина.
Лиля захохотала, откинув назад голову.
Сегодня эта женщина напоминала лисичку – рыжие волосы убраны в хвост, остренький носик, терракотового оттенка сарафан… Темно-зеленые Лилины глаза смотрели на мир бесстрашно и дерзко. Отчаянно. Наверное, Лиля никогда и ни из-за чего не переживала. И эта ее внутренняя свобода не могла не восхищать Дину, которая переживала по любому поводу.
К Дине подошел Батя, пригласил танцевать.
– Ты сегодня звезда, Дина, – торжественно прошептал он ей на ухо, приятно дыша свежевыпитым коньяком.
– Спасибо, Петр Трофимович…
– Тьфу-тьфу-тьфу. Чтоб не сглазить. Ожила наконец. Ведь столько лет глаз не поднимала, не улыбалась…
– Я улыбалась! – возразила Дина. «Знал бы он, что ничего не прошло, ничего!»
– Ох, девочка, все у тебя будет хорошо. Я старый солдат, ученный жизнью. У тебя все будет хорошо, слышишь?!
– Да. Да…
Батя был немного пьян и сентиментален. Дина обожала его, но все равно зачем он говорит об этом?..
– Ой, пойду свою Наталью приглашу, а то она меня заревнует… – Батя галантно подвел Дину к мужу.
Затем с Диной вальсировал Руслан, потом Дину и Лагутенко просили еще выступить… Хлопали, восхищались, смотрели только на скрипачку. Дина после того «догналась» шампанским, и ей стало совсем уж хорошо. Словно и вправду отпустило – именно сегодня, спустя столько лет…
Руслан с другими офицерами курил на веранде, а Дина отчаянно отплясывала с младшим лейтенантом (имя его она не помнила), неженатым еще, таким смешным и неуклюжим, словно щенок…
Как расходились, Дина не помнила.
Смутно ощущала, что Руслан ведет ее под руку к дому.
– Дина Алексеевна, я тебя не узнаю… – мрачно произнес Руслан, когда они наконец вошли в дом.
– А что такого… – начала женщина и осеклась на полуслове – на полу, свернувшись в клубок, лежала змея. Когда включили свет, затоптались на полу – змея дернулась, подняла высоко голову и, раздув капюшон, зашипела.
«Кобра…» – екнуло у Дины сердце, и она моментально протрезвела.
Руслан схватил первое, что попалось под руку, – полотенце, висевшее на спинке стула, намотал его на кулак и сунул под нос змее. Та вцепилась в полотенце, Руслан молниеносно перехватил кобру за шею и выскочил из дома.
Вернулся через минуту, бросил полотенце на пол.
– Ты ее убил? – упавшим голосом спросила Дина.
– Дина. Дина, да хрен с ней… Послушай. Ты зачем себя так сегодня вела? Ты зачем Левандовскому глазки строила? Я же видел, как он тебя щупал во время танца…
– Какому Левандовскому я глазки строила?
– Да лейтенантику этому, молокососу!
– А… – пробормотала Дина. «Значит, вот как того юношу зовут! Не могла вспомнить фамилию…»
– Вот тебе и «а»! – со злостью сказал муж и оттолкнул Дину, стоявшую на его пути, с такой силой, что она полетела назад, упала на бок и стукнулась затылком о шкаф.
Хлопнув дверью, Руслан скрылся в спальне.
Дина приподнялась на локте, села. Потерла затылок. Кажется, будет шишка.
«Откуда змея? Пробралась, нашла где-то щель… Надо двери лучше закрывать…» Змеи в этой местности были не редкостью, у всех жителей хранились в доме антидоты – чтобы в случае укуса сделать укол. С теми же проблемами обращались в больницу, в которой работала Дина, она сама не раз вводила людям противоядие. Впрочем, и вправду, хрен с ней, с этой змеей…
«Это я виновата. Я отвратительная… Это мой недосмотр! – Дина вдруг съежилась, сжалась, обхватив колени. – Я дура!»
Шесть лет назад она, молоденькая, еще глупая, не знающая особенностей местной жизни, впустила в дом женщину, беженку с ребенком. Неспокойные тогда были времена, в соседней стране, за пограничной линией, которая располагалась так близко, – волнения… Ну как не впустить женщину с ребенком, жалко же… Дина напоила ее, накормила, дала деньги. Не в первый раз помогала.
А через сутки – заболела Марьяша. Это была холера. Дина еще не сразу пошла в больницу, думала, у дочки зубки режутся – вот потому и рвет девочку, и со стулом не в порядке…