В общем, капитан прошелся по кругу и перетер с некоторыми ребятами: с кормчим Титиром, боцманом Офеллином, баковым матросом Спевсиппом и еще двумя парнями, которых я узнал, но не помнил, как их зовут; они кивали, как бы говоря: да, капитан, так точно, и подхватывали то, что и так должны были таскать — здоровенные золотые чаши, блюда, броши, ожерелья, наручи и двигались в сторону бывшего выхода из храма; но немного не доходя положили свой груз на землю и спокойно пошли назад, не поднимая шума; Титир обхватил Аминту сзади, сжал левой рукой подбородок, правой вцепился в плечо, дернул резко — раздался треск, будто колесничий взмахнул бичом. Скамандрий огляделся, не понимая, что происходит, но ничуть не встревожился, просто ему стало любопытно, не более — а Офеллин и один из тех ребят, имена которых я позабыл, выросли вдруг у него по бокам, крепко схватили за руки, так что он не мог ими и пошевелить, а второй из безымянных чуваков вырвал у него нож и полоснул его по горлу, будто сыр резал. Кровь хлынула ему прямо в лицо.
Миррина даже повернуться не успела — она не услышала треск за звоном посуды, которую несла. Спевсипп зашел к ней со спины, обхватил длинными пальцами ее тонкую шею и сжал крепко, как плотник сжимает два куска дерева на рыбьем клею. Она со звоном уронила золотой хлам и принялась дергаться, трястись и отплясывать, пыталась пинаться пятками, махала руками, как цепами, изгибала спину и билась, как рыба на крючке, когда ее выдергивают из воды, а потом совершенно неожиданно замерла и повисла в руках Спевсиппа. Он разжал пальцы и она стекла на землю, а металлические изделия под ней забрякали и зазвенели. Все произошло очень быстро и очень ладно. Дело сделано.
(Это было исключение из правила. Обычно, когда люди начинают убивать других людей, можно прозакладывать голову, что что-то пойдет не так. Ну например, когда Луций Домиций приказал убить свою мать, все прошло совсем не так гладко — щелк, вжих, хруп и все. О нет. Сперва собрался военный совет с привлечением всех доверенных советников, их людей и помощников этих людей и приспешников помощников; все они уселись вокруг стола и несколько часов чтоеслили, сомневались, впадали в отчаяние и выдвигали предложения одно глупее другого; они применили яд, но она оказалась куда ядовитее и сожрала его, как варенье; тогда какой-то гений предложил использовать хитроумное устройство, которое уронит на нее потолок, пока она спит, но это устройство, конечно, установили на шару, без проверки, и его заклинило; тогда они вызвали инженера-консультанта, который удалился и вернулся с чертежами, разрезами и профилями корабля со специальной панелью в дне, которая открывалась под воздействием блестящей системы весов, рычагов, противовесов, укосин, шестеренок и тросов — и раскладной корабль сработал как надо, ухнул на дно Неаполитанского залива со всей командой, да только старенькая мама Луция Домиция оказалась такой чудесной пловчихой, что по-собачьи доплюхала до берега, а потом рванула по дороге прямо в свою виллу, скрипя дурацкими каблуками и сквернословя, как кавалерийский эскадрон на уборке сортиров; после этого, я подозреваю, они наплевали на все условности, потому что просто послали солдата с испанским мечом, который моментально выполнил задание и вернулся в казарму к вечерней поверке. Существует отличная история про то, как она сама велит солдату вонзить меч в грудь, вскормившую такое чудовище, но я в это не верю. Думаю, она обернулась, сказала: а ты что за хрен собачий — и тут же увидела Перевозчика с протянутой в ожидании двух своих грошей рукой).