В пользу плавания в гробу в самом сердце ужасного шторма можно сказать одно — это занятие не требует особых навыков. Делать ничего не надо, в основном потому, что ничего и не поделаешь; если очень хочется, можно скрючиться на дне и молиться. Буду с вами честен: я не слишком религиозен. Сдается мне, что бог, который извлекает удовольствие из страданий такого жалкого мелкого засранца как я, не из тех типов, которые прекратят только потому, что я об этом вежливо попрошу; и я никогда не был достаточно богат, чтобы иметь возможность подкупить богов дарами, жертвоприношениями, статуями и все таким прочим. Конечно, вы можете сказать, что именно поэтому-то я и оказался на пороге неминуемой смерти; но можно ведь посмотреть и с другой стороны и сказать, что именно поэтому я и оказываюсь то и дело на пороге неминуемой смерти, а потом иду дальше — в зависимости от того, верите ли вы в готовность богов целыми днями выслушивать нытье смертных. В общем, исходя из того, что все, что я сделаю, скорее всего обернется против меня, я лег на спину, закрыл глаза и стал ждать развития событий.
Я ждал очень долго и никакого удовольствия от этого не получил, но в конце концов у меня сложилось впечатление, что прыжки и нырки стали далеко не такие глубокие и высокие, как были, так что я рискнул открыть глаза и оглядеться.
Увидел я звезды. Это, наверное, было хорошо, потому что если видно звезды, есть вероятность, что шторм кончился. Я опять закрыл глаза, и — хотите верьте, хотите нет — провалился в сон, несмотря ни на что, потому что когда я снова открыл их, то обнаружил, что смотрю в безоблачное синее небо и слышу плеск волн о скалы.
Это было и хорошо, и плохо. Посреди моря скал не бывает, только близко к земле. С другой стороны, скалы ужасно скверно ведут себя с лодками — и скорее всего, с гробами тоже. Помню, я подумал: было бы страшно жалко пройти весь этот путь — десять лет странствовать в компании римского императора, отыскать сокровища Дидоны, быть чудесным образом спасенным каким-то богом из водной могилы при помощи гроба — только для того, чтобы оказаться размолотым в фарш на скалах. Любой дурак может убиться об камни, минуя все предварительные стадии.
Пытались когда-нибудь управлять дрейфующим гробом? Это непросто. Все, что вы можете — это грести руками, и толку с этого столько, что можно и не стараться. Скалы я видел совершенно отчетливо. Они образовывали риф (думаю, я выбрал правильное слово) вокруг острова, и я мчался прямо на них со страшной скоростью. Скверно. За скалами, которые высовывались из воды, как зубы из старческой челюсти, виднелся огромный уродливый утес, о который бились волны; итак, даже если я ухитрюсь проскочить скалы, лучше мне не станет. Мне пришла в голову только одна идея, которая сразу показалась мне совершенно идиотской: выпрыгнуть из гроба и попытаться плыть. Так я и сделал. Конечно, я сразу ушел с головой и едва-едва увернулся от гроба, когда он пролетел мимо меня, но вынырнул как раз вовремя, чтобы увидеть, как он со всего маху врезается в скалу и разлетается в щепки, как мякина на гумне. Что ж, приятно раз в жизни оказаться правым.
Это что касается идеи покинуть гроб; что же до второй части, а именно передвижения вплавь, то здесь замысел оказался чуточку слишком амбициозным. Я лягался и черпал воду руками изо всех сил, но это, казалось, ни на что не влияло — меня по-прежнему несло прямо на уродскую скалу. Я уже оставил надежду, когда увидел, как она вздымается прямо предо мной и вдруг отшатывается влево — иными словами, меня пронесло мимо.
Это было прекрасно, совершенно чудесно, если не считать того, что я направлялся к следующей скале, стоящей прямо за первой и еще более уродливой. Мне конец, подумал я, но каким-то образом ухитрился отклонить ее в сторону кончиками пальцев, так что скорее проехался по касательной, а не врезался в нее плашмя. Тут у меня возникла очередная блестящая идея, и я ухватился за каменный клык, торчащий из скалы сбоку. Мне удалось зацепиться, а потом подтянуться и встать на него обеими ногами, выбравшись из воды.