Под облаками наш самолет горит
И вместе с нами на землю он летит,
И жить осталось каких-то пять минут —
Вот в цинковых коробках нас в Америку везут.
Горят моторы — кругом огонь и дым,
Дерутся двое, а парашют один,
Дерутся двое — я все слабей, слабей,
Лежу с пробитой головой у самых у дверей.
Я «Вальтер» вынул и на курок нажал —
Мой бортмеханик к моим ногам упал,
Мой бортмеханик кричит, что это ад.
Ой, мама, мама, мама, забери меня назад.
Мы новобранцы, нас повезут в Ханой,
Мы не избрали себе судьбы иной.
Там партизаны стреляют всех подряд —
Бросайте автоматы и бегите все назад!
Колода карт
В свои владения вступает тишина,
И лишь колода карт усталости на знает
За ночь азарта, проведенную без сна.
Они разбросаны небрежною рукою,
Белеют пятнами удачи на столах,
Но чье-то счастье унесли они с собою.
Надежды чьи-то разлетелись ночью в прах.
Забыты карты, как наложницы в гареме,
Владыка бросил их, насытившись до дна.
Они блистали только яркое мгновенье,
Остаток жизни проведут теперь впотьмах.
Предскажут карты скоро долгую разлуку
Или казенный дом на много, много лет.
А может, горечь, может, боль, а может, муку,
Предскажут Дама Треф и Пиковый Валет.
И только изредка они мелькнут удачей,
Лишь для немногих, лишь для баловней судьбы,
Да и, наверное, не может быть иначе,
Мы все у этой жизни жалкие рабы.
В роскошном зале свечи, тая, догорают,
В свои владения вступает тишина,
И лишь колода карт усталости не знает
За ночь азарта, проведенную без сна.
В. Раменский
Журавли
Далеко-далеко журавли полетели,
Оставляя поля, где бушуют метели.
Далеко-далеко журавлям полететь нет уж мочи
И спустились они на поляну в лесу среди ночи.
А на утро снялись и на юг полетели далекий,
Лишь остался один по поляне бродить одинокий.
Он кричал им во след: «Помогите, пожалуйста, братцы —
Больше сил моих нет, нет уж мочи на воздух подняться!»
Опустились они, помогая усталому братцу,
Хоть и знали о том, что до цели труднее добраться.
И опять поднялась журавлей быстрокрылая стая…
Они братца того прихватили с собой, улетая.
Вот и в жизни порой, отставая от стаи крылатой,
Хоть и знаем о том, что законы о дружбе так святы.
Но, бывает, судьба начинает шутить, насмехаться,
И друзья обойдут, и никто не поможет подняться.
Далеко-далеко журавли полетели,
Оставляя поля, где бушуют метели.
Далеко-далеко журавлям полететь нет уж мочи
И спустились они на поляну в лесу среди ночи.
Ю. Визбор
Сижу я как-то с африканцем…
Сижу я как-то с африканцем,
А он, мерзавец, мне и говорит:
«В российских реках холодно купаться,
Поэтому здесь не приглядный вид!»
«Зато, — говорю — Мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
И даже в области балета
Мы впереди планеты всей!»
Потом мы с ним ударили по триста,
А он, мерзавец, мне и говорит:
«В российских селах не танцуют твиста,
Поэтому здесь не приглядный вид!»
«Зато, — говорю — Мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
И даже в области балета
Мы впереди планеты всей!»
Потом залили это все шампанским,
Он говорит: «Вообще ты кто таков?»
«Я, — говорю — Наследник африканский!»
«А я, — говорит — Технолог Петухов!
Вот я, — говорит — И делаю ракеты
Перекрываю Енисей,
И даже в области балета
Я впереди планеты всей!»
Конфетки, бараночки
Москва златоглавая,
Звон колоколов,
Царь-пушка державная,
Аромат пирогов,
Конфетки, бараночки,
Словно лебеди саночки.
Эй,вы, кони залетные,
Слышно песнь с облучка.
Гимназистки румяные,
От мороза чуть пьяные,
Грациозно сбивают
Рыхлый снег с каблучка.
Помню тройку удалую,
Вспышки дальних зарниц,
Твою позу усталую,
Трепет длинных ресниц.
Все прошло, все умчалося
В невозвратную даль,
И ничего не осталося —
Лишь тоска и печаль.
Эх, конфетки, бараночки,
Словно лебеди саночки.
Эй,вы, кони залетные,
Слышно песнь с облучка.
Гимназистки румяные,
От мороза чуть пьяные,
Грациозно сбивают
Рыхлый снег с каблучка.
Над рекой, над лесом рос кудрявый клен…