— Я приказал, чтобы за ним следили.
— Тогда возьмите записи, и сопоставьте их с похищением Анссета. И посмотрите, что обнаружите.
Управляющий кивнул. Он подождал еще немного, а уже затем, когда Майкел, казалось, потерял к нему интерес, поднялся со своего места и вышел.
После того, когда Майкел остался один (если не считать охранников, но император давно уже научился не обращать на них внимания), он вздохнул, вытянул руки, вслушался, как скрипят суставы. Суставы у него не скрипели, пока ему не исполнилось сто лет.
— Где Анссет? — спросил он, и один из охранников ответил ему: — Сейчас я его приведу.
— Не надо приводить. Просто скажите, где он.
После этого охранник склонил голову набок, прислушиваясь к непрерывному потоку сообщений, исходящих из имплантированного в ухо микро-динамика. — Он в саду. С тремя охранниками. Возле реки.
— Отведите меня к нему.
Охранники даже не пытались скрыть своего изумления. Майкел годами не выходил из дворца. Но они тут же повиновались, и вместе с пятью охранниками, плюс сотней охранников-невидимок, следящих за садом, император вышел из дворца и направился к тому месту на берегу, где сидел Анссет. Увидав приближающегося Майкела, мальчик встал, затем они присели вместе — охранники в нескольких десятках метров — глядя на то, как в воздухе пролетают корабли имперского флота.
— Я чувствую себя здесь чужак-чужаком, — сказал Майкел. — Даже когда я иду в сортир, за мной топают два охранника.
— Птицы на Земле поют прелестные песни, — заметил Анссет. — Вот послушай.
Какое-то время Майкел прислушивался, но его уши были не столь чувствительными, и ему быстро стало скучно.
— А у меня одни интриги и заговоры, — вздохнул император. — Спой-ка мне про планы и интриги глупых людей.
И тогда Анссет пропел ему историю, которую сам узнал всего лишь несколько дней назад от биохимика, занимавшегося обнаружением ядов. В этой истории рассказывалось про одного старинного ученого, которому после тяжких трудов удалось скрестить курицу со свиньей, чтобы гибрид мог давать и яйца, и бекон сразу, что экономило бы массу времени на приготовлении завтраков. Эти животные давали кучу яиц, и на них ученый возлагал массу надежд. Но вся штука была в том, что скорлупу в них было невозможно разбить, в связи с чем это новое животное не смогло размножаться. Тупорылые цыпросята (или пороплята?) не могли пробить скорлупу, так что эксперимент закончился неудачей. Майкел рассмеялся и почувствовал себя значительно лучше.
— Но ты знаешь, Анссет, решение ведь было. Он ведь мог научить их вывинчиваться на свет божий с помощью своих хвостиков.
А потом лицо Майкела вновь стало смурным, и он сказал:
— Мои дни сочтены, Анссет. Спой мне про сочтенные дни.
Несмотря на все старания, мальчик так и не воспринял способность к смерти, как воспринимают ее люди пожилые. Поэтому он вынужден был пропеть Майкелу его же собственные, отраженные чувства. И они не принесли тому облегчения. Но все равно, Майкел почувствовал себя получше, лежа в траве и смотря на то, как течет Сасквеханна.
13
— Мы должны взять Анссета с собой. Он единственный, кто может узнать кого-то из них.
— Я не могу позволить себе ни малейшего шанса потерять его снова.
Но Управляющий буквально зациклился на своем:
— Я вовсе не собираюсь отдавать это на волю случая. Слишком много доказательств можно уничтожить.
Майкел был вне себя от гнева.
— Я не хочу, чтобы мальчик хотя бы раз был вмешан в что-либо подобное. Он прибыл на Землю петь, черт возьми!
— Тогда я ничего больше не смогу сделать, — ответил на это Управляющий. — Я не могу выполнять ваши распоряжения, если вы же связываете мне руки!
— Ладно, можете его взять с собой. Но только, если вы возьмете меня с собой тоже.
— Вас?
— Меня.
— Но ведь требования безопасности…
— Да к чертовой матери все требования безопасности! Никто ведь не ожидает, что я возьмусь за что-либо подобное. Так что неожиданность будет самой лучшей безопасностью.
— Но, Мой Повелитель, вы рискуете собственной жизнью…
— Управляющий! Когда вы еще ходили под стол пешком, я уже рисковал жизнью в более опасных обстоятельствах! Могу поспорить на свою жизнь, что сотни раз мог ее потерять, но империю построил. Мы обернемся за четверть часа.
— Да, Мой Повелитель, — ответил Управляющий. И он быстренько вышел, чтобы все подготовить, но, когда он выходил, он весь дрожал. Никогда еще ему не приходилось таким вот образом спорить с императором. О чем он думал раньше? И вот теперь Майкел идет за ним. Если с ним что-нибудь случится, Управляющему конец. Если после смерти императора его наследники в чем-то и согласятся, то это в том, что Управляющий должен умереть.