Мысленная команда — и мир замедляется, а в моей голове появляются изображения, фиксируемые камерами внутреннего слежения за стойлом. Благодаря ускорению мышления и высококачественной оптике удаётся во всех подробностях рассмотреть принцессу науки, как стали звать сиреневую аликорницу после завершения её трансформации, растянувшейся на долгие три года, начиная от прижавшихся к голове ушей, сосредоточенно нахмуренных бровей и зажмуренных глаз, и заканчивая полураспахнутыми крыльями, напряжённой спиной и стройными ногами с проступившим рельефом мышц. На её фоне светло-серый, почти белый единорог с чёрными гривой и хвостом, широко распахнутыми красными глазами и рисунком какой-то книги на бедре (?) смотрится довольно… непрезентабельно.
«Сохранить. Поместить в архив. Ограничить право доступа…» — быстро отдав новые команды, едва пони начала отстраняться от меня, возвращаю мышлению привычную для всех скорость.
— М… Что это было? — спрашиваю ровным голосом, смотря в глаза тяжело дышащей сиреневой аликорницы, мордочка коей слегка покраснела.
— Я украла твой первый поцелуй, — гордо заявила Спаркл, вскинув ушки и ткнув меня правым передним копытцем в грудь. — Теперь живи с этим.
На последних словах собеседница показала язык, отступила назад и, встав на все четыре ноги, поспешно направилась к выходу из серверной, где кроме нас и пары дронов-шестилапов, находящихся в режиме ожидания, больше никого не было. Остановившись перед дверью, она обернулась и произнесла:
— Привыкай к новому телу, но не задерживайся тут: мы будем ждать тебя в атриуме. И… Крусейдер, я не забыла твоё предложение.
Договорив, пони выскользнула за дверь, а автоматическая створка закрылась, тем самым отрезая меня от возможности что-либо ответить. Оставалось только покачать головой, мысленно обращаясь к записи того момента, когда, поддавшись ещё не слишком сильно пострадавшим эмоциям, я совершил поступок… о котором не жалею.
Подняв правую переднюю ногу, прикасаюсь копытом к губам, на которых ещё остался вкус сирени. Произошедшее было неожиданным, необычным… что уж греха таить — довольно приятным. Разум подсказывает, что этим нужно пользоваться, так как Твайлайт — не просто завидная невеста, но ещё один из сильнейших магов, гениальнейший учёный, ну и не последняя персона во властных структурах. Только вот…
«Мне надоело руководствоваться разумом. Все годы существования в качестве машины я только этим и занимался. Нужно хотя бы попытаться положиться на свои эмоции и чувства живого тела… Для этого ведь всё и затевалось?» — немного подумав, решаю отложить данные рассуждения на иное время, а сам, поднявшись на четыре ноги, спрыгиваю со стола…
— Ай, — произношу уже лёжа на полу, довольно болезненно приземлившись почти плашмя. — Боль — это неприятно. Нужно больше практики: похоже, что одних воспоминаний для нормального управления телом мало.
Перекатившись на живот и поджав под себя ноги, вновь поднимаюсь в стоячее положение, а затем осматриваюсь. Первое, что бросается в глаза — терминал «Крестоносца», который лишился управляющего ИИ и теперь работает едва ли на десять процентов от всей своей мощности.
Пытаюсь найти в себе чувства к этому суперкомпьютеру, который долгое время был моим телом и оставил на моём разуме след, который вряд ли когда-нибудь исчезнет. Однако же… он ничего не вызывает… за исключением удовлетворения от того, что этот этап существования позади. Да, это устройство позволяло ощутить себя вездесущим, всезнающим, могущественным, и далее по списку, но в то же время понимание собственной ограниченности оставалось всегда.
«Можно создать виртуальную реальность со всеми эффектами присутствия, но от этого в реальном мире не перестанешь оставаться машиной из металла, кристаллов, пластика и иных материалов», — взгляд сам собой скользнул к консоли управления, скрытой под бронестеклом, при помощи которой можно было отключить все функции суперкомпьютера.
— Да пошло оно всё, — мотнув головой, отворачиваюсь от «Крестоносца» и направляюсь к двери, ведущей из помещения, за которой совсем недавно скрылась Твайлайт Спаркл. — Как-нибудь в другой раз предамся рефлексиям и философствованию.
При помощи встроенного оборудования подключаюсь к камерам шестилапов, чтобы посмотреть на себя со стороны. Почему светло-серый единорог, а не аликорн при условии, что взятые под покровительство зебры, полностью признавшие своё поражение в войне, предоставили зелье, помогающее сменить пол? Честно говоря… сам не знаю: это нелогично, но так мне кажется более правильным. Впрочем, если вдруг будет такая необходимость, то при помощи некромантии можно сменить оболочку ещё раз.
«Наверное, на моей прежней родине многие теперь поступают схожим образом», — отмечаю краем сознания, улыбнувшись самому себе через камеру.
— Пора идти, — делаю шаг вперёд, затем второй и третий…
Автоматическая дверь отъехала в сторону, открывая моему взгляду скрытое в темноте пространство атриума, в котором царят тишина и покой. Стоит мне захотеть — и свет включится, либо же в мою голову начнёт поступать информация от тепловизоров и иного оборудования, но…
Шаг за шагом продолжаю идти, уже оказавшись по ту сторону порога, всем телом ощущая прохладу циркулирующего воздуха (до чего же приятное чувство). Нос улавливает какие-то ароматы, которые тут же разбираются на составляющие вживлённой в организм электроникой, но мне совершенно не хочется вчитываться в сообщения, мелькающие зелёными огоньками на периферии зрения (было бы что-то опасное, появились бы красные обозначения).
Дверь с шелестом закрывается, погружая зал в темноту… лишь для того, чтобы в следующий миг она взорвалась светом, яркими цветами и шумом хлопушек, музыки и голосов, выкрикивающих хором одни и те же слова:
— С днём рожденья!
…
Селестия стояла рядом с сестрой, выкрикивая поздравления вместе с другими пони: у неё на шее висел венок из ярких бумажных цветов, на голове красовалась корона из уже настоящих бутонов, распространяющих вокруг одуряющий аппетитный запах. Луна, которую тоже не обошла участь участия в торжестве их старого-нового друга, носила на голове высокий картонный колпак красно-фиолетового цвета, с накидкой в виде золотой мантии и бусами из конфет. Чуть дальше стояли Шайнинг, всё же дождавшийся своего клонированного тела и закованный в доспехи из золотой фольги, а также Каденс в леденцовой короне и белом платье, скрывающем округлившийся живот (принцесса любви всё сильнее нервничала, потому что боялась нового нападения, пусть это и было крайне маловероятным событием, и только оказавшись в бункере, смогла немного расслабиться).