- У Жени сейчас врач, - проговорила Марго. - Кажется, все обошлось.
От этих слов Глебу стало легче. Словно дали глоток холодной воды в знойный день. Слава Богу! Он не потеряет её.
Он разжал пальцы, отпуская Маргариту, и притворно спокойно повторил свой последний вопрос, чеканя каждое слово:
- Что произошло с Женей?
- Даниил подсыпал в стакан с соком какое-то вещество. Женя выпила, - за сестру ответил Алексей.
Глеб не успел переварить информацию - из ближайшей к нему двери вышел доктор, и Оболонский тут же накинулся на него, взволнованно бегая глазами по лицу доктора, пытаясь уловить тональность будущего сообщения:
- Как Женя? С ней все хорошо?
- С девушкой все, слава Богу, обошлось. Могло быть и хуже. Но у неё хорошее, крепкое здоровье, поэтому это вещество ей не особо повредило.
Глеб облегченно вздохнул и уже хотел поблагодарить врача за великолепно проделанную работу, как вдруг услышал:
- Чего не скажешь о ребенке, которого она носила. Сожалею, но спасти его не удалось. Лекарство вызвало выкидыш.
- К-какой ре-бенок? - Глеб не мог взять в толк, о чем говорит мужчина. - Какой ребенок?!
- Девушка была на десятой неделе беременности, - пояснил он, сочувственно глядя на пораженного Глеба. Тот медленно опустился на стул, застывшим взглядом глядя перед собой.
Мозг мгновенно сосчитал сроки, и Глеб понял, что Женя была беременна от бывшего мужа.
«Теперь она точно меня не простит», - единственное, о чем подумал он, поднимая взгляд на доктора.
- Я… я могу её увидеть? - севшим голосом спросил он.
Доктор покачал головой:
- Сожалею, но мы пускаем сейчас только самых близких родственников. А Вы…
- Её муж, - Глеб покосился на сидящего рядом Алексея, который, услышав слова брата, застыл и потрясенно уставился на него. - Я муж этой девушки… Прошу вас, позвольте мне увидеть её.
- Пять минут, - доктор согласно кивнул и указал рукой на ближайшую дверь. - Ей нужен покой.
Глеб рванул к двери и скрылся в палате.
Леша, с силой сцепил руки и посмотрел на Марго, внимательно наблюдающую за его реакцией на эту новость.
- Это правда? - сдавленно прохрипел он.
- Да. Теперь нет смысла это скрывать, - безразлично проговорила она, пожимая плечами.
- И как… давно?
- В Корнуолле. Они поженились в Корнуолле.
Вместо ответа, Алексей, молча встал, подобрал свою куртку и ушел. Марго прожигающим взглядом провожала брата до тех пор, пока он не скрылся.
Что-то не давало ей покоя в поведении Алексея. Взгляд что ли странный какой-то? Да нет, вроде, как обычно… Что же тогда?
Женя разлепила тяжелые веки и тут же сомкнула обратно, щурясь от яркого света. Голова раскалывалась, а внизу живота пульсировала тупая боль.
Со стоном, она приоткрыла один глаз, потом второй, привыкла к свету и, осмотревшись, догадалась, что она находится в больничной палате. Женя попробовала шевельнуться, но тут же из груди вырвался сдавленный стон - боль внизу стала невыносимой, словно всю её проткнули иглами. Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. Но слезы потекли сами собой. Она все поняла. Физическая боль - ничто, по сравнению с тем, что она испытала в то мгновение, когда поняла, что ребенка больше нет.
Женя заплакала. За те несколько недель, что она знала о существовании малыша, успела полюбить его. Ей так хотелось увидеть его, подержать на руках, заглянуть в его чистые глазки, сжать маленькую ручку… Теперь его нет… Но почему? Что произошло?!
Последнее, что она помнила перед тем, как провалилась в темноту - силуэт и голос Маргариты, пытающейся привести её в чувство… А дальше? Дальше она лежит здесь, в белой палате и потухшим взглядом смотрит в потолок, опустошенная и прекрасно понимающая, что её ребенка больше нет.
Глеб вошел в палату и тихонько прикрыл за собой дверь. Обернувшись в сторону кровати, встретился взглядом с Женей и застыл, как вкопанный. Боже, она знает! Он видел это по её глазам, полным боли и отчаяния.
Они смотрели друг на друга, и каждый не решался первым заговорить, словно боясь поранить друг друга словами, которые должны произнести. Глеб медленно подошел к кровати, встал у Жени в ногах и схватился за спинку постели. Пальцы его с такой силой сжимали металлические прутья, что костяшки пальцев побелели. Он на мгновение опустил голову, а когда поднял - в глазах его был сплошной лед:
- Почему ты мне ничего не сказала о ребенке?