17. Смерти нет!
Прошла примерно неделя, прежде чем Алиса смогла заставить себя снова выйти в астрал. О, она не боялась огненной твари в исполнении Мессалины. Гораздо больше она боялась, что на месте розового лабиринта так и осталось пожарище. Хотя и надеялась, что в следующее её появление всё будет как было, цело и невредимо.
Только, появившись в своём заветном уголке, Алиса поняла, что чуда не произошло. Розовый лабиринт не восстановил себя сам, ни одного зелёного куста, ни одного цветка не осталось. Алиса, которая и в реальности эту неделю была необычно грустной и задумчивой, уже не выла в голос, но слёзы текли у неё из глаз, когда она бродила по этой пустой земле, вспоминая, как здесь всё было. Возможно, своей атакой Мессалина всё-таки добилась желаемого эффекта. Ей не удалось убить Алису, зато удалось что-то в ней сломать, уничтожив то, что было девушке дорого.
Голос, раздавшийся за спиной, был добрым и полным сочувствия. Пряха, как про себя окрестила Алиса эту женщину, спросила тихо:
— Что ж ты, девонька, так плачешь-убиваешься? Неужели беда случилась?
Девушка обернулась на голос и обвела рукой выжженную пустыню, прежде наполненную цветущими розами:
— Да вот… — всхлипнула, и глаза её снова наполнились слезами. Хозяйка лесного домика сочувственно покивала и произнесла, не скрывая своего интереса:
— Вид ужасный, согласна. И везде этот пепел… Ты что, повздорила с кем-то? Или просто настроение плохое было?
Алиса вздохнула:
— Мессалина эта… Припёрлась… Решила, наверное, отомстить мне за свою несбывшуюся любовь. Меня даже ранить не сумела, зато всю красоту начисто сожгла.
— Дура-баба, конечно, столько сил в разрушение вложила, ещё, наверное, хранители твои её потрепали, раз на тебя напала…
Девушка хмыкнула:
— Не без того…
— Да и ты тоже молодец. Ради мужчины бои устраивать и слёзы лить. Любовь, тоже… У вас, девочек, столько ещё таких любовей будет…
Алиса отрицательно качнула головой:
— Будет, не будет… А если эта — единственная, на всю жизнь? — про единственную — это Алиса, конечно, загнула. Бывали уже у неё влюблённости, да только время всё всегда расставляло по своим местам. Не любовь — игра в любовь.
— Что уж теперь? Время покажет. Повздорили — и ладно, с кем не бывает… — Алисе показалось, что пряха сказала эту фразу голосом Карлсона, который живёт на крыше («Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» А. Линдгрен), в озвучке Мишулина (Спартак Васильевич Мишулин — советский и российский актёр театра и кино). Девушка спросила растерянно:
— А с этим мне… Теперь что делать?
Собеседница уставилась на Алису, не скрывая недоумения:
— То есть, ты тут слёзы лила, вместо того, чтобы просто своё место сделать таким, каким оно было прежде, до вмешательства злодейки, или иначе как-то на свой вкус переделать?
Пришла очередь Алисы удивляться:
— В смысле — моё место? Почему Вы так решили?
Женщина покачала головой, словно удивляясь её, Алисиной, несообразительности:
— Ты, девонька, к этому месту с первого взгляда сердцем прикипела. Скажи ещё, не так всё было?
Алиса, вспомнив, как ей сразу понравился розовый лабиринт, согласно кивнула:
— Что здесь мне сразу всё понравилось и хорошо было — правда, не буду спорить. Но почему это именно моё место?
— Деточка, верь уже себе, иначе здесь нельзя… — сурово заявила женщина. Девушка улыбнулась — ну, хорошо, пусть это будет её место. Вопрос сейчас немного в другом:
— То есть я сейчас могу изменить это место так, как мне хочется, несмотря на то, что та тварь тупая мне здесь всё сожгла?
— Точно. А ещё можно защититься от таких нежелательных гостей, чтобы не шлялись, настроение не портили…
— Было бы неплохо. Ещё бы понимать, как это делается… — конечно, Алиса могла спросить об этом хоть у Льва, хоть у Кристиана, просто пока не хотела, чтобы кто-то знал о её стычке с Мессалиной. До конца этой недели хотя бы, дальше-то шила в мешке не утаишь.
Пряха, снисходительно улыбнувшись, объяснила:
— Здесь мир менять совсем не трудно. Особенно — если это твоё место. Вот давай — представь что-нибудь, из того, что, по твоему мнению, должно быть здесь. Если сложно — закрой глаза и увидь сначала внутри себя. — Алиса не заметила, как женщина оказалась совсем рядом, убеждая: — Давай, попробуй, у тебя получится.
Алисе не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть раскидистый куст роз с огромными тёмно-бордовыми бутонами и устрашающе торчащими из листьев шипами. Её советчица, стоящая чуть позади, изумлённо охнула:
— Ну ничего себе, какой прекрасный и грозный розовый куст. Этот, мне кажется, точно сумеет за себя постоять. Ты бы, душа-девица, не возвращала сейчас всё, как было, а сначала подумала, как именно будет выглядеть это место в идеале. Можно ведь не только разовый садик завести, но и домик какой-никакой.
— Домик? — не скрывая недоумения, повторила Алиса за женщиной.
— Домик. Хочешь — на куриных ногах, чтобы за бабу-ягу тебя принимали, и связываться боялись, хочешь — терем высокий боярский, а хочешь… Что сама задумаешь, то у тебя и получится. Цветы вырастить — какие душе угодно, ручьи-озера чтобы были — тоже пожалуйста, луга или холмы — всё по твоему желанию. Мало места, чтобы вместить все твои фантазии — это астрал, поэтому места будет столько, сколько нужно, никто тебя ни в чем ограничить не сможет.
Алиса слушала пряху, смотрела на одиноко стоящий розовый куст, и на лице её появлялась улыбка. Обустроить на свой собственный вкус небольшую часть астрала, зато свою — это было бы хорошо. Вот только всё это, обустроенное с любовью, может сделать Алису уязвимой ещё больше.
— А Вы… Можете мне рассказать, как защитить этот свой мирок от незваных гостей?
— Ой, да конечно. Садись, чайку попей, разговор долгий будет.
Прямо рядом с розовым кустом появилось два деревянных кресла-трона с мягкими сиденьями и спинками. Видно, что собеседница Алисы любит и ценит комфорт. Между креслами примостился низенький столик с простыми глиняными то ли кружками, то ли стаканами, там же стоял большой пузатый чайник, из носика которого шёл пар. Пряха первая уселась в кресло и сноровисто налила чай в кружки.
— Садись же, чего ждёшь. Важный разговор о том, как своё от чужих защитить, будет подробным и долгим.
— Понимаю. Скажите, а я Вас сейчас ни от чего важного не отвлекаю? Если да, я могу потом ребят в эзотерической тусовке поспрашивать, или книжки почитать…
Собеседница вздохнула, но смотрела на Алису по-доброму:
— Девушка, которой ты в любви дорожку перешла, тоже из этих… Как ты говоришь… Эзотерических?
Алиса кивнула:
— Ну да.
— Нет уж. Давай-ка я тебе сама всё объясню, а ты уж потом решишь, насколько и каким способом будешь защищать свой дом от недругов… А, может, и друзей. — девушка, ничем не комментируя слова пряхи, внимательно слушала её: — Есть несколько вариантов защиты своего места. Первый — как ты уже интуитивно сделала. Каждое растение, трава, деревья, кусты — всё на твоей земле становится оружием, и при необходимости атакует чужаков. Одна беда — сложно отдыхать сердцем там, где всё предназначено для войны.
— Сложно, наверное. Но разве это не достаточная цена за безопасность?
— Это уж тебе решать. Как пожелаешь — так здесь всё и устроишь. Второй способ — это границы защитить, чтобы никто с недобрыми мыслями просто войти сюда не смог. У этого способа два неудобства: такая защита из тебя будет силу тянуть, и изрядно. Ну, и вотчину свою ты защитить сможешь, а вот себя, когда будешь находиться вне этого места — уже нет.
— Я, вообще-то, и не думала… А что, можно и себя, и мир защитить?
Женщина, отхлебнув теплого, ароматного и очень вкусного чая, рассмеялась:
— Да всё можно, девонька, если с умом к этому подойти.