Все:
Как быстро проходит время.
Секунды, минуты, года.
Ни через день, ни через год
Вместе нам не быть.
И наши молодые годы
Как река течёт быстро вдаль.
А в сердце остаются
Горе, тоска, печаль!
Закончили петь. Отец хлопает в ладоши и кричит: “Браво, браво”. Тип
доигрывает финальные аккорды и делает напыщенный пассаж на
гармонике, Баба возбуждённо хихикает. Учитель прячет лицо в ладони и
рыдает.
Отец.Пан магистр, ну что вы!
Учитель.Не знаю. Сам не знаю. Прошу меня простить. Так что – то накатило.
Супериус.Известно что. Душа реалиста не выдержала напора таинственных
сил. Его чопорное сознание ушло в пятки, преследуемое призраками
подсознательного. Нашего профессора охватила тоска, или хандра. Пусть пан
профессор ещё выпьет. Как уж, то уже.
Учитель. РыдаяЖалко… Так мне жалко, так мне жалко…
Отец.Чего, пан магистр. Ведь война заканчивается, все возвращаются
домой.
Учитель. Переставая плакать, говорит гневно, почти вызывающе.Какой
там дом. Меня жена бросила из – за актёра.
Супериус.А если б не бросила…
Отец.Что вы говорите, святые угодники, брак разрушила? Если бы ещё из –
за инженера или врача…
Пани.Когда?
Учитель.В тридцать девятом, утром первого сентября.
Баба.Тоже мне выбрала.
Учитель.За полчаса до войны оставила мне записку на столе. “Ухожу за
новой жизнью”. А потом была бомбардировка.
Отец.Ну она не могла этого предвидеть.
Баба. вздыхаяДа, да, во всём виноват этот Гитлер.
Пани.А вы её ещё любите?
Учитель.Я? Нисколько.
Поручик Зелинский.Тогда чего ревёшь, чёрт побери!
Учитель.Потому что вспомнилось мне.
Отец.Э, что там. Сосватаем вас по новой.
Баба.Вы порядочный человек. Я бы за вас даже родную дочку выдала.
Отец.Точно. Вы хотите новую невесту?
Поручик Зелинский. ПьяныйОна совсем не новая.
Баба.Нравится вам эта девушка?
Поручик Зелинский.Почему бы и нет? Невеста с ребёнком это даже лучше
чем без него. К Учителю.Придёт на готовое, и не нужно беспокоится.
Баба.Что ты сказал?
Поручик Зелинский.То, что вижу.
Отец.Ваша дочка в самом деле в благословенном положении.
Баба.Такое благословение это кара божья.
Отец.Почему? Ребёнок это радость и утешение. Будут крестины.
Баба.Однако свадьбы не было.
Отец.А можно спросить, кто счастливый отец?
Баба.А кто его знает. Сначала её немец – жандарм принудил, а потом
разные были. Сначала били, а потом полюбовно. Что б они все издохли.
Супериус.Кстати.
Отец.Значит, военный ребёнок. Но вы не огорчайтесь, ведь он родится после
войны.
В дали слышен крик, ни то человеческий, ни то крупный зверь.
Нечленораздельный, отдалённый, но так как ночь на равнине ясная –
отчётливо слышный.
Баба.А это что?
Отец.Чёрт его знает.
Баба.Вы бы черта не вспоминали в недобрый час. Тут полно покойников
лежит.
Отец.Но мы то живы.
Баба. креститсяБоже, сохрани! А!
Баба испугано крестится, потому что с правой стороны приближается
фигура в солдатской шинели, длинной до земли, воротник поднят, голова
обрита. Это та самая фигура, что мы видели в третей сцене первого
акта, то самое, неопознанное лицо (автор предлагает, натянуть на
голову актёра прозрачный, бесцветный чулок), но не запачканное кровью.
Чёрные, круглые очки слепого. В одной руке белая трость, которой он
ищет дорогу. Под мышкой несёт скрипку.
Сцена 2.
Поручик Зелинский.Стой, кто идёт!
Поручик силится подняться из коляски, но он слишком пьян и падает
обратно. Тип откладывает гармонику и подходит к пришельцу. Освещает
его карманным электрическим фонариком.
Тип.Порядок, пан поручик. Это какой то слепой. Гасит фонарик.
Поручик Зелинский.Чего он хочет?
Музыкант.Иду на свадьбу. Слышу поют, я всегда по свадьбам хожу и играю.
Супериус встаёт со скамейки. Музыкант садится на землю около костра,
спиной к зрителям, между костром и зрителями.
Музыкант.Можно на крестинах или поминках. Каждому по потребностям.
Слышен крик – вдали, по новой.
Отец.Вы с дороги. Может знаете, что там делается?
Музыкант.А, это? Режут одного.
Супериус.Кого?
Музыкант.Поймали одного и режут.
Баба.О Боже, человека?
Музыкант.Немца жандарма. Он переоделся в гражданское и бежать хотел,
но я знал это. Под мостиком с ним забавляются.
Слышен крик. Тип подходит к Поручику Зелинскому и наклоняется над ним,
говорит в полголоса.
Тип.Пан поручик, как то уж они, может мы лучше уйдём.
Поручик Зелинский силится встать, но не может. Упал обратно и махнул
рукой отказываясь. Супериус проходит на право, встал в отдалении от
группы, спиной к ним, лицом в сторону, откуда слышен крик.
Музыкант.Ножи у них тупые, дело идёт непросто. Не то, что бритвой.
Супериус поворачивает голову, смотрит на музыканта, потом снова
перед собой. Девица поднимается с земли, идёт на право, наискось, в глубь
сцены, то есть к горизонту, в сторону, откуда слышен крик.
Баба.А ты куда идёшь?
Девица, погруженная в себя, идёт дальше. Баба срывается, догоняет её и
провожает к костру, сажает перед собой, держит за руку. Слышен крик.
Музыкант.А почему бы и нет? Жених призывает, невеста слушает.
Играет на скрипке весёлую народную мелодию и поёт.
А мой малый в красной шапке,
Смотрит в потолок,
Чтобы наши с тобой дети
Вышли на поток.
Отец встаёт и подходит к Музыканту.
Отец.Почему бы вам не уйти от сюда.
Музыкант не обращает на него внимания и играет весёлую мелодию
дальше. Слышится последний крик, внезапно прерывается.
Музыкант.Ну вот и закончили, перестаёт играть.
Баба.Спаси, Господь, его душу.
Пани начинает истерически хохотать. Резко перестаёт, подходит к
Музыканту, говорит тихо, но трогательно, почти страстно.
Пани.Сыграйте мне о любви.
Отец.Не при ребёнке.
Музыкант. К Супериусу.Вы позволите?
Все смотрят на Супериуса. Супериус оборачивается, возвращается к
костру.
Супериус.Я в этой проделке не участвую, больше мне нечего сказать. Но
ежели меня спрашивают… Ты знаешь другую мелодию?
Музыкант.Появится в своё время.
Супериус берёт несессер с приборами для бритья и садится на деревянный
ящик на правой стороне сцены. Вынимает бритву и начинает её точить.