— Этот некромант больной на всю голову, — мои руки дрожали от скорби и ярости.
Вороны были священными птицами для банши. Они являлись посланниками смерти и помогали слабым уйти в другой мир. Немногие, но некоторые души терялись, когда умирали и не могли понять, куда именно двигаться. Поэтому вороны и нужны были нашему миру.
— Ты что-нибудь чувствуешь? — обратился ко мне Лаэрт, подходя ближе. От него исходила мощная энергия, которая была сейчас мне просто необходима, чтобы остудить свой разбушевавшийся разум. Мыслей было слишком.
Мне нужна была его поддержка. Помощь того, кто понимал мои чувства и знал о том, что я сейчас переживала.
Слезы застыли в глазах, я дрожала, и зуб на зуб не попадал. Меня знобило с каждой минутой все сильнее и в груди, будто бы начал разрастаться снежок, который сковывал тело и мысли.
Лаэрт осторожно приобнял меня за плечи, прижимая к себе и своему ледяному жару. Я вцепилась в дракона, словно в щит, который укрыл бы меня от этого ужаса перед глазами. Но жаль, что мое зрение меня оставлять не собиралось, и картинка все еще стояла перед взором, заставляя чувствовать себя в отчаянном состоянии.
— Боль, страдания… — прошептала я, осматриваясь вокруг и дрожа всем телом. — Там, — указала на одну из могил. — Он был последним кого призвали. Он был недоволен и разозлен. Ему было так больно и мучительно страшно возвращаться в свое тело. Я ощущаю ярость в этом месте. Нечто похожее было и в Академии. Но намного меньше. Сейчас только хуже.
— Это чувства поднятых?
— Нет, ярость принадлежит некроманту. И еще предвкушение. Он чего — то ждет. Готовится к чему — то серьезному. Эти четыре поднятия были лишь тренировкой. Репетицией перед финальным выходом.
— Репетицией?
— Да, некромант испытывает свои возможности. Проверяет, сколько он может поднять за один раз и сколько сил ему для этого понадобиться.
— Думаешь, что кто — то настолько уверен в себе, что поднимает целые кладбища мертвецов, не боясь магической отдачи? — скептически спросила Ава.
— Он сомневается, — ответил Фос, продолжая поддерживать меня. — Я еще вчера заметил что — то странное в этом поднятии. Видишь, какие нехарактерные следы, — он указал на следы мертвецов. Они хаотичны. Нет никакой системы. Уважающий себя некромант может контролировать поднятых. А этот нет. Это странно.
— У него нет опыта или достаточной силы. Отсюда и такие большие жертвоприношения. Больше жертв, больше сила.
— Но если это лишь тренировки, то скольких мертвецов некромант собирается поднять в случае успеха?
— Сотни, а может тысячи, — добил нас Лаэрт своим спокойным голосом. — Он копит силу. В ближайшее время нам стоит ждать более масштабных жертв и новых мертвецов. Если он добивается массовости, то ему нужна практика.
— Это может стать самым масштабным поднятием в истории, — сухо произнесла Аваната, стеклянными глазами осматриваясь вокруг.
Здесь было жутко.
— Но сколько энергии ему для этого понадобиться? — спросила я у Фоса, ведь он у нас магистр.
— Много. Больше, чем может вместить в себя один накопитель.
— Страшнее не это. Сколько для этого понадобиться жертв?
— Боюсь, что птичками и коровами он уже не отделается. Ему понадобятся человеческие жертвы.
13 глава
После похода на кладбище прошло уже три дня. Я была сама не своя — меня знобило, ощущалась слабость во всем теле и еще меня тошнило. Такое чувство, словно я заболела. Ночевать мне приходилось с Фосом. Потому что он решил, что как телохранитель ему лучше знать все о моем состоянии.
Да еще и плюс ко всему моя сила телекинеза и банши в целом немного выходили из — под контроля. Совсем чуть — чуть. Собственно, именно после этого Фос и решил, что я не могла жить без его тотального надзора.
В тот день мы вернулись в гостиницу.
После похода на кладбище я вернулась в комнату и начала собирать вещи. Меня немного заносило, и голова раскалывалась, как будто я залпом выпила несколько бутылок вина и сейчас мой организм был немного отравлен алкоголем. Видимо, ходить на кладбища после поднятия множества мертвецов не самое лучше для молодой банши.
Я сидела в комнате и собирала свои вещи, немногие, которые выложила. А Фос в это время без особого интереса наблюдал за моими действиями, прислонившись спинок к стене. На его лице ярко читалась тоска, а в глазах застыла скука от того, что я делала. Казалось, словно все мои действия были для него фарсом.
Лаэрт помог мне добраться до гостиницы, поддерживая руками и скорее таща на себе, нежели просто идя рядом. Ноги меня не слушались, а сердце гулко билось, заставляя приложить руку к груди, чтобы немного успокоиться. Картинка с мертвыми воронами стояла у меня перед глазами, и я с трудом сдержала вновь появившиеся слезы.
— Ты похож на цепного пса, который сторожил мою комнату, когда мне было семь.
Я тогда довела одну из своих фрейлин до истерики, а после сбежала в лес. Фос меня быстро нашел и притащил в замок, кажется за волосы или за руку, особо не помнила, а мать приказала прицепить ко мне сторожевого пса размером с пони. Я даже не испугалась его, лишь подкармливала время от времени, мы с ним даже немного подружились. Он был куда милее Лаэрта, и куда более сговорчивым. С ним хоть пообщаться нормально можно было.
— Ты же понимаешь, что это глупо? — с усмешкой поинтересовался Лаэрт, подперев голову рукой и с тоской смотря на меня. Он выглядел как прекрасная, скучающая статуя.
— Что именно? Что глупо? Мое желание переселиться к Аве или нежелания жить с тобой? — фыркнула я, осмотрев парня недовольным взглядом.
— Глупо твое поведение, когда у нас важное и опасное задание, а ты ведешь себя как ребенок.
— Фос, ты просто прелесть, когда играешь в защитника, — я подошла и потрепала дракона по голове, нагло улыбаясь. Где — то в глубине души мне понравилось это прикосновение, но это было слишком глубоко.
Лаэрт поймал мою руку, не позволяя сбежать. Его сильные и длинные пальцы сжали мое запястье. Несильно, но у меня не было возможности вернуть себе свою конечность.
— Ты с самого детства была ершистой. Даже в Академии ничего не изменилось.
Я скептически посмотрела на ящера и наклонила голову к правому плечу:
— Почему я должна меняться? Я же душка, смотри какие глазки красивые и губки ничего, а фигура… Мммм, загляденье. А теперь отпусти меня, пожалуйста, — я снова дернула руку, но ничего не получилось.
— Перестань дергаться, Гайя, — Лаэрт потянул меня на себя. — Я на твоей стороне.
— С каких пор? — а теперь я начала злиться.
Не знаю, с чего вдруг мое настроение так резко изменилось. Да еще и энергия смерти витала вокруг, и я ощущала нарастающую тревогу. Магия сгущалась вокруг гостиницы, и я кожей чувствовала предстоящие смерти. Хотелось кричать, но из горла не вырвалось ни звука. Я словно потеряла свою исключительную силу банши. Если кто — то должен был умереть, то почему не было крика? Почему я ничего не могла сделать?
Я начала волноваться, и злость увеличилась, разрастаясь и поглощая другие чувства, как болото, утягивая в свои пучины. Жар в груди опалял меня изнутри, а боль сдавила виски, заставляя стиснуть зубы.
Вещи в комнате начали двигаться и шевелиться. Словно кто — то невидимый дергал их за тонкие ниточки, как кукловод. Он игрался с ними, но виноватой себя чувствовала именно я.
— Не говори, что ты на моей стороне, пес, — с едва сдерживаемой яростью прошипела я, зверея, словно взбешенная черная ведьма. Меня колотило от злобы, что клокотала в груди, будто сумасшедшая.
Волосы на теле встали дыбом, и холод образовался в душе.
Послышался звон разбившегося стакана. Я словно в замедленном заклинании видела, как стакан двигался по столу, неумолимо приближаясь к краю, к своему концу, а после, наклонившись, упал, разрушаясь и изменяя свою форму. Множество осколков разлетелись по полу, а один даже разрезал мне щеку, впиваясь в нежную кожу, словно тысячи игл. Но эта боль была малой частью того, что сейчас захватила мое тело.