Сама не понимая как, в последний момент, когда мир стал терять свою четкость, уступая место темноте, Психея умудрилась поймать взгляд Мариуса, за спиной которого стояла Теа, шептавшая ему что-то на ухо.
Четвертая глава
***
Илдун неторопливо прошла через зал Мольбы на широкую смотровую площадку, окинув взглядом темное небо, затянутое тяжелыми тучами.
- Они подняли якоря, госпожа, - тощий мужчина дергано поклонился, боясь заглянуть в ее сияющие глаза, в которых он видел нечто такое, от чего начинали болеть суставы рук и ног.
- Их снабдили всем, чем нужно? – голос леары был спокоен и пуст. Можно было подумать, что и не она вовсе говорит эти слова: будто они сами появлялись из ниоткуда и тут же исчезали, не оставляя после себя и следа.
- Да, моя госпожа…
- Оставь меня, - ее волосы чуть заметно качнул ветер, от чего в небе зазвенели миллионы кристаллов.
Слуга исчез молниеносно,бросая на хозяйку опасливые взгляды и прижимая к груди заветную для людей фляжку.
Она же подошла к самому краю, положив на парапет хрупкие руки, прочертила по поверхности невидимую линию длинными пальцами. Не было переживаний, страха и сомнений.
Десять кораблей отплывали, сияя во мраке ничуть не бледнее Лабры, что раскинулась дальше от владений ее Дома.
Всю столицу испещряла бирюзовая паутина светящихся каналов, отражающих Луну. Тут и там, всюду, от одного края к другому, перекидывались элегантные хрустальные мосты, выполненные так тонко и изящно, что трудно было поверить в то, что их создавали руки людей.
Леара часто любовалась сиянием и изысканностью зданий с балконами и верандами; миниатюрными статуями и фонтанами, на дне которых сверкали драгоценные камни; утонченные башенки с ажурными лестницами поднимались к небу, оплетенные выбитыми из камня лозами.
На крышах, в большинстве своем, располагались роскошные беседки, в которых не замолкали плакучие песни арф и флейт.
На своих постах стояли Псы, взирая на мир рубиновыми очами, пылающими силой магии и тайной, спрятанной глубоко в мраморной толще их тел.
Лабра дышала и они вместе с ней. Камень согревал их, успокаивал своим нежным светом, пульсировал.
- Вверяю их тебе, Селена, - женщина чуть отступила и прикрыла глаза: крошечные сосуды век несли по своим каналам ярчайшую кровь - сияющий свет. Она слышала голоса отплывающих крайне неразборчиво, белый шум не позволял ей читать их так же четко как любого другого брата или сестру. Все они, покидающие Лабру, потеряны раз и навсегда - чем дальше их уносили корабли, тем меньше был шанс, что когда-нибудь их лица вновь мелькнут на выточенных ветром мостовых. Они не найдут покоя у Гранатовых Врат и их божественное сияние не вернется обратно к матери-Луне.
О них не грустили. И дело было не в том, что Селена не оставила своему величайшему детищу хотя бы крошку чувств. Едва ли можно назвать грустью неудобство, которое испытывали леары, когда голосов в их общем беззвучном хоре вдруг становилось меньше. Это впору было сравнить с тем, как слепнут на мгновенье, взглянув на слишком яркий свет. Зрение быстро восстанавливается, стоит несколько раз моргнуть – так и леарам достаточно было взмахнуть ресницами или поправить волосы, чтобы место тишины заполнили другие голоса. Конечно, если когда-нибудь ищущих иной жизни станет слишком много... «Никогда такого не будет – они всего лишь погасшие искры – не нужно вспоминать», - звездным шепотом пронеслось в сознании Илдун и она кивнула, мысленно благодаря всех, кто услышал ее. Где-то в глубине океана голосов блуждала мысль, что это – болезнь. Мало кто верил, тем не менее. Но все же оказаться пожелавшим жить среди людей, мог кто угодно.
Илдун последний раз оглянулась на причал и начала спускаться с балкона, осторожно придерживая юбку из тончайшей светло-фиалковой ткани. Вот Сааалих, например. Еще во вторую четверть Луны они сидели у фонтана во дворе их усадьбы, леара играла на арфе и Илдун не слышала в ее мыслях ничего непривычного. А сейчас полнолуние - и Саалих где-то там, на кораблях, среди остальных, скалящихся натуженными улыбками, для которых не приспособлены их совершенные застывшие лица. Если бы Илдун могла поморщиться от брезгливости, то от подобной мысли она бы это сделала. «Погасшие искры – не нужно вспоминать». Да, именно так.