Выслушав все объяснения, Сяо-янь по-прежнему осталась безучастной. Она машинально ходила по комнате, не замечая Дай Юя, который тоже ходил следом за ней, словно сумасшедший, распространяя вокруг себя винный перегар. Он говорил, что минутная слабость причинила ему непоправимый вред, что он обманул ожидания партии, что опытный враг воспользовался этим и шаг за шагом привел его на преступный путь, откуда нет возврата и спасения, что он не «по своей вине» ставил под удар товарищей. А женщина, которую видела Сяо-янь, — агент охранки. Она прибрала его к рукам, требует выполнения заданий и удовлетворения своей похоти. Ему ничего не остается делать, как беспрекословно подчиняться ее приказам, иначе — смерть. Когда он полюбил Сяо-янь, то попытался вырваться из этого преступного круга, зажить с ней «свободной» жизнью. После долгих колебаний и сомнений он решил написать Ху Мэн-аню и попросить перевода в другое место. Дай Юй клялся, что хотел жениться на Сяо-янь, как только избавился бы от этой женщины. Он любит ее, будет хорошим мужем и никогда не покинет. Сяо-янь ничего не хотела слышать. Она с болью думала: между ней и этим негодяем все кончено. Облокотившись на стол, Сяо-янь притворилась уснувшей. Дай Юй ушел пошатываясь, а Сяо-янь тут же побежала к Дао-цзин.
Рассказав все это, Сяо-янь вновь залилась слезами:
— Линь! Конец мне! Спаси!..
— Сяо-янь, все можно начать снова… — с болью и со страданием на лице тихо произнесла Дао-цзин, вытирая слезы на щеках Сяо-янь. — Но откуда ты узнала, где я живу? Странно…
— Я тоже однажды пошла следом за тобой, но ему, этому прохвосту, не сказала. Линь, что же мне делать, как жить дальше? Как поступить с ним? — спросила Сяо-янь, вытирая платком покрасневшие глаза и глядя поочередно то на Дао-цзин, то на Цзян Хуа.
— Сяо-янь, а куда ты дела бумаги Дай Юя? — спросил Цзян Хуа.
— Он отнял.
— Да-а… — Цзян Хуа задумался. — Сяо-янь, я хочу предупредить тебя, что тут дело не только в твоих с ним отношениях. Поэтому одними переживаниями дела не поправишь. Ты это понимаешь?
— Что? — спросила Сяо-янь, повернув к нему свое заплаканное лицо. — Я ни о чем не думаю. Я пришла лишь сказать, что виновата перед Дао-цзин, и попросить у нее прощения.
— Не говори об этом! — перебила ее Дао-цзин и схватила за руку. — Сяо-янь, я вижу, ты очень устала. Иди полежи.
Цзян Хуа и Дао-цзин взяли ее под руки и уложили на кровать.
— Дело может принять такой оборот: Дай Юй протрезвеет, вспомнит, как глупо себя вел, рассказывая «бредни», и как, кроме того, важнейшие для него документы побывали у тебя в руках, и задумает какое-нибудь грязное дело… В таком случае, как подсказывает логика, если ты откажешься быть орудием в его руках, он начнет бояться тебя, даже может возненавидеть и захочет уничтожить. Ты об этом думала?
— Нет, — закрыла глаза Сяо-янь, и ее лицо стало мертвенно бледным, — этого не может быть. Он не сможет! Нет, он любит меня!..
Тут Дао-цзин не вытерпела:
— И ты еще можешь так говорить о нем? Как? Ты веришь в его любовь? Не играй с огнем!
Сяо-янь молчала, закрыв глаза. По ее щекам катились слезы.
— Сяо-янь, как бы там ни было, а бдительность всегда полезна, — дружески сказал Цзян Хуа. — Она нужна не только тебе, но и всем нам. Суди сама: этот агент охранки составил черный список и собирается предпринять в отношении нас жестокие меры. Мне кажется, что тебе и Дао-цзин лучше спрятаться куда-нибудь на несколько дней. Твоих домашних тоже следует предупредить, причем поскорее. Да, Сяо-янь, а ты не запомнила, чьи фамилии были в списке?
— Всех не помню, — вытерла слезы Сяо-янь. — Были там Хоу Жуй, Ли Хуай-ин и она, — Сяо-янь показала на Дао-цзин.
Дао-цзин посмотрела на Сяо-янь, которая сидела вся в слезах, и вытерла ей глаза.
— Вот видишь: даже Ли Хуай-ин и та попала в черный список. Какой же он опасный негодяй! Ты убедилась в этом? Поэтому нам следует прислушаться к совету Цзян Хуа. Знаешь, Янь, мне было очень больно, когда ты отдалилась от меня. А сейчас я рада вновь видеть тебя со мной. Ладно, не будем вспоминать старое. Давай лучше подумаем, что нам делать. Я могу тебя спрятать в одном месте. Согласна?