— Сюй Нин, объясни мне, пожалуйста: метафизика и формализм — это одно и то же? Три принципа диалектического метода применимы для объяснения закона отрицания отрицания? Почему в Советском Союзе еще не создано коммунистическое общество? Когда Китай достигнет коммунизма, какой будет наша страна?
Сюй Нин часто приходил к Бай Ли-пин и по дороге обычно заглядывал к Линь Дао-цзин. При каждой встрече она принималась расспрашивать его о том, что ей было непонятно. Сюй Нин покачивал головой и, отмахиваясь от нее, говорил:
— Дао-цзин, ты скоро превратишься в солидного книжного червя. Разве может человек вот так быстро переварить все эти премудрости? А из меня какой знаток?..
Однако сразу же после этого он очень подробно и увлекательно разъяснял ей до мелочей сложные теоретические вопросы. Дао-цзин гордилась, что имеет таких друзей. Наконец-то перед ней рассеялся беспросветный мрак, который окружал ее до этого! Радость жизни переполняла ее существо. Она, сама того не замечая, постоянно напевала что-нибудь и целыми днями, не ведая усталости, занималась домашними делами. Юй Юн-цзэ не мог объяснить себе ее поведения. Его еще больше обуяли подозрения, и он еще сильнее начал ревновать жену.
Глава тринадцатая
Дао-цзин разводила огонь во дворе, чтобы приготовить обед, когда увидела входящего в ворота Лу Цзя-чуаня. Она уронила на землю корзинку с угольными брикетами и, забыв про ярко загоревшуюся растопку, поспешно пригласила его в комнату.
— Что же ты не кладешь уголь?! Разожгла щепки — и все?
Лу Цзя-чуань с улыбкой остановился возле очага и, взяв корзинку с брикетами, начал аккуратно подкладывать их. Из трубы повалил густой дым. Дао-цзин смутилась: ей было стыдно оттого, что Лу Цзя-чуань застал ее за домашними делами. Она еще больше растерялась, когда увидела, как умело Лу Цзя-чуань растапливает лечь.
— Давно тебя не видно, брат Лу! — упрекнула она его. — Заходи в комнату, садись. Почему ты не приходил? Я так волновалась… — растерянно пробормотала она, остановившись посреди комнаты.
Лу Цзя-чуань спокойно пожал ей руку, пододвинул скамейку поближе к двери и сел.
— Ну как живешь, Дао-цзин? Я был немного занят, поэтому и не мог прийти раньше.
Дао-цзин изо всех сил старалась подавить свое волнение, но уважение к Лу Цзя-чуаню и радость оттого, что он, наконец, пришел, так и светились в ее глазах. Все еще не оправившись от смущения, она тихо сказала:
— Брат Лу, за эти дни я прочла много книг, очень многое поняла… Во мне словно что-то переменилось… — Не зная, как лучше выразить свои мысли, Дао-цзин покраснела и умолкла.
Лу Цзя-чуань вел себя так, словно не видел ее смущения и волнения. Она усилием воли подавила робость и начала рассказывать о прочитанных книгах, о том, как глубоко запали в ее душу новые идеи, о своих новых взглядах на жизнь. Чем больше Дао-цзин говорила, тем увереннее звучал ее голос. Постепенно она совсем оправилась от недавнего смущения и волнения.
— Брат Лу, вот удивительное дело, я стала совсем другим человеком! Я словно помолодела.
— Ты и сейчас молода, куда еще моложе? — заметил Лу Цзя-чуань. Его глаза прищурились, и на губах появилась лукавая улыбка.
— Нет, я не в этом смысле, — серьезно возразила Дао-цзин. — Брат Лу, ты вот не знаешь… мне хоть и двадцать лет, я… жизнь рано состарила меня. Я думала, что мне все безразлично, что все мечты разбиты, даже хотела покончить с собой… Но с того момента, когда я узнала тебя и ты посоветовал мне читать, я очень изменилась…
Вдруг она обернулась и увидела Юй Юн-цзэ, который незаметно вошел в комнату и смотрел на Лу Цзя-чуаня. У Дао-цзин слова застряли в горле, а Юй Юн-цзэ хмуро сказал:
— Печка давно разгорелась, почему ты до сих пор не готовишь? Думаешь, твоя болтовня может сделать человека сытым?
Не дожидаясь ее ответа, Юй Юн-цзэ выскочил из комнаты, сильно хлопнув дверью.
Дао-цзин сразу как-то увяла и померкла, словно цветок, обожженный морозом. В следующее мгновение краска бросилась ей в лицо, и ее охватил гнев. Лу Цзя-чуань молча посмотрел на захлопнувшуюся за ее мужем дверь и взглянул на Дао-цзин.
— Я уже встречался с твоим мужем… Если уж он так нетерпелив, тебе нужно быстрее готовить обед. Наши с тобой беседы ему мешать не должны. Принеси-ка печку в комнату: будешь готовить и разговаривать со мной, согласна?