«Рихтер. Ты заплатишь за всё это…» - Девушка чувствовала вину за то, что позволила Карвесу убить себя, и единственный кто сейчас мог утолить её гнев был этот ключевой персонаж всей истории, в которую она вляпалась.
Глава 38. Пути начинают сходиться.
В офис «Благая весть» вошёл молодой человек с голубыми глазами и холодным выражением лица. За стойкой сидела очень нервничающая девушка, что постоянно поглядывала на дверь за ней.
Она повернула голову и увидела красивого молодого человека, который, впрочем, недружелюбно смотрел не только на неё, но вообще на всё вокруг.
--«Вы по какому делу, уважаемый? Особенно сейчас? Контора закрывается, вроде бы это должно быть очевидно, не так ли?» - всё же вежливо обратилась та.
Ларс шёл дальше, игнорируя девушку.
--«Эй! Вы меня слышите вообще!? Ау!» - начала недовольно говорить секретарь.
Он щёлкнул пальцем и у девушки закружилась голова, после чего, та потеряла сознание. Затем он подошёл к двери и выбил её с ноги. Перед ним открылся кабинет, где слегка удивлённый молодой человек наливал себе чай. Оба уставились друг на друга.
Все последующие действия произошли за секунду. Ларс повысил давление внутри Рихтера, в то время как тот резко вскочил со стула и метнул из-под стола странный металлический объект, похожий на шар проволоки и ножей усыпанный рунами, с фонарём посередине.
Ларс не заметил эффекта от своего заклинания, зато почувствовал, что оно было развеяно амулетом на шее журналиста. В то же время на него устремился странный шар вращающихся лезвий, светящий слепящим светом прямо в глаза. Он с раздражением направил на него воронку низкого давления, но та остановила объект лишь на секунду, после чего тот продолжил движение, пускай и с изменённой траекторией. От неожиданности он не успел увернуться полностью, и лезвия успели задеть его по плечу, а объект влетел в дверь и разрубил её на куски.
В это время Рихтер успел схватить сумку из-под стола и уже собирался выпрыгнуть в окно.
Однако Ларс не собирался давать ему такой возможности. Он начал использовать единственный боевой путь его второго элемента – «температура». В его руке начал концентрироваться воздух под чудовищным давлением, в то же время нагреваясь. Через секунду в ней образовался шар белой плазмы, похожий на небольшую звезду.
«Заблокируй это!» - подумал Ларс и выкинул шар в Рихтера. Это была его единственная атака вторым элементом, которую он изобрёл за эти несколько дней. Она являла собой горячую плазму, что имела температуру в пару тысяч градусов. Обычной силы «температуры» явно не хватало на подобный нагрев, но сочетая с давлением, он был вполне осуществим.
Вылетев из его руки, шар плавил всё вокруг, поджигая бумаги на столе. Рихтер понял, что не сможет заблокировать эту атаку защитным амулетом. Тогда он тут же достал из кармана латунные часы на цепочке, а затем открыл их.
Ларсу предстала сюрреалистичная картина. Его шар плазмы в момент приближения к часам попросту….разорвался на потоки воздуха, что устроили локальный взрыв. Рихтер успел сгруппироваться и, с помощью ударной волны, вылетел в окно, прижимая к себе сумку.
Ларс заблокировал потоки воздуха своим элементом «давление». Однако, через мгновение он услышал жужжащий звук пропеллера за спиной. В этот раз маг был готов. Он развернулся и устроил взрыв воздуха прямо посреди этой летающей штуковины. Он старался не задеть девушку, лежащую без сознания рядом, а потому слегка сдержал силу взрыва. Но его всё же хватило, чтобы кардинально сбить траекторию полёта этого конструкта. Тем не менее, это заняло время, и Рихтер уже успел скрыться, а металлическая машина полетела куда-то в другую сторону.
«Проклятье! От меня ты не уйдёшь!» - выругался Ларс, хватаясь за раненое плечо. Порез был очень глубоким.
*************************************************************************************
Элизе пришлось выйти тем же путём, что та и вошла. Прохода между комнатой Карвеса и пивоварней не было. Девушка могла лишь войти на неё через главный вход.
Вокруг было смертельно тихо, все люди с улиц уже куда-то подевались. Издалека слышался громогласный рёв множества зверей. Некоторые кричали в предсмертной агонии, в то время как другие в бессильной ярости. Но лучше бы Элиза не смотрела на небо, честное слово.