— Думаю, одних извинений с моей стороны будет мало за то, что я сделаю, — тихо сказал он, глядя поверх головы вёльвы.
Ниссен уже хотела было уточнить за что именно, но германец без зазрения совести сгрёб ее в охапку и попытался уткнуться носом в шею, зарываясь в копну волос. Улла попыталась увернуться, но в мужчину будто бес вселился: спокойный и отстранённый минутой ранее, сейчас он распускал руки и лез целоваться. Что не скрылось от глаз гардарийских волхвов, которые восприняли это как веселье. Пара из них даже весело присвистнула и заулюлюкала.
— Ах ты, паскуда, — злость моментально отрезвила вёльву, и она отвесила звонкую пощечину жрецу. Отвесила бы и ещё, но тот ловко перехватил занесённую для удара руку.
— Я это заслужил, — гот мимолетно подмигнул разъяренной сейдконе и ещё раз стрельнул в сторону гардарийцев глазами, проверяя их реакцию.
Женщина удивленно округлила глаза, а затем почувствовала огромную руку германца у себя под юбкой. От того, чтобы едва не остаться без глаз, гота спасла скорость подоспевшего волхва.
Мгновения хватило Волъкху, чтобы коршуном налететь на вчерашнего соперника и сцепиться с ним. Гот моментально отпихнул от себя разгневанную кону, которая уже почти достала из ножен на поясе серп, но получил глухой удар в живот и челюсть. Подбежавшие волхвы успели разнять мужчин до того, как они бы намертво схлестнулись в драке.
Гардарийцы громко кричали друг на друга, гот тяжело дышал, довольно улыбаясь результату своих трудов. Волъкх же теперь пытался удержать рвущуюся на месть вёльву, которая изрыгала проклятья на трёх языках одновременно.
— Ох, горяча ж ты, наверное, на ложе, — мечтательно протянул гот, — слышь, парень, ты ее пусти. Гляди как рвётся...
— Я тебе сейчас покажу, где у меня горячо, сучий ты выродок!— волхв едва успел перехватить рыжеволосую фурию поперек талии, когда она снова нацелилась кинуться на обидчика.
— Уведи ее отсюда! Коли Ярослав увидит, что в драку из-за девки ввязались, не сносить нам головы, — темноволосый гардариец с лихими кудрями кивнул в сторону празднества, тревожно хмуря брови.
— Улла, — разноглазый позвал Ниссен по имени, но она продолжала костерить готского жреца. — Улла!
Волъкх встряхнул кону за плечи а затем, улучив момент, обнял ладонями ее раскрасневшееся лицо. Женщина нехотя перевела на него взгляд и по спине у неё пробежал холодок. Гардариец внимательно смотрел ей в глаза, мимолетно оглаживая горящие щеки северянки большими пальцами.
Длилось это всего мгновение, а затем женщину снова захлестнула злость. Теперь уже на себя. Она резким рывком стряхнула с себя руки волхва и, метнув в гота уничтожающий взгляд, зашагала прочь, продолжая злобно шипеть.
Темноволосый гардариец взглядом показал Волъкху следовать за вёльвой, дабы та не наломала дров. Разноглазому ничего не осталось, как молча последовать за Ульфрой.
V (часть 2)
Внутри кипела раскалённой лавой злость. Как она могла быть такой наивной дурой, чтобы поверить, будто ее так трудно провести?! Ниссен ругала себя так, как не ругала никогда в жизни, потому что не подоспей вовремя гардарийцы, сейчас бы этот медведеподобный жрец уже вовсю бы наслаждался ее криками.
Ноги сами понесли вёльву к крутому берегу, где не было слышно звуков праздника и голосов. Солнце уже успело скрыться за горизонтом, а над лесом начало подниматься вчерашнее полнолуние, серебря своим призрачным светом деревья. Мирный плеск волн о берег несколько остудил пыл рыжеволосой коны, но ощущения чужих рук на теле все ещё горели раскаленым железом. Сердце заметно замедлило ритм ударов, но вновь пустилось вскачь, стоило Улле уловить звук приближающихся шагов.
Разгоряченная дракой, Ниссен не заметила как слишком близко подошла к краю, и, резко обернувшись, потеряла равновесие. Нога заскользила по притоптанной траве, лишая женщину опоры. Сейдкона охнула, неуклюже взмахнула руками и кубарём покатилась по кручине берега к воде.
Увидев, как резко исчез стройный девичий силуэт, Волъкх кинулся на помощь. Пропажа нашлась у самой воды. Ульфра держалась за вытянутую ногу, сидя на песке, и злобно шипела сквозь зубы.
— Драный ты кусок цвергова дерьма! — малейшее движение стопой причиняло ей невыносимую острую боль. Как назло сумка с травами осталась в пристанище Хельги, подходящей коряги нигде не наблюдалось да и берег в этом месте был крутоват для подъема с такой травмой. В одиночку не получится вернуться, разве что ползком.