Щеки коны Ниссен вспыхнули от негодования. Из года в год одно и то же! Резким движением отвесив поклон, женщина развернулась на пятках и почти что вылетела из храма, звеня подвесками на платье.
Как же ее раздражали эти сочувствующие взгляды со стороны норманнок!
Насмотрелась она на то, какими страданиями достаются эти «плоды любви и счастья», и теперь не особо рвалась пережить то же самое. Тем более, что обычай бытности сейдконой запрещал иметь супруга, чтобы всего себя отдавать служению.
Год назад Ульфра до последнего отсиживалась в лесу, лишь бы не столкнуться с кем-нибудь из юнцов. Они все были молоды, горячи и пустоголовы. Кровь в них кипела, а вот с умом было туговато. Мальчишки еще совсем, что с них взять? Связываться с кем-то из местных сейдманов ей не позволяли обычаи, а чужаков вёльва не переносила на дух. Что ж, придется снова изображать бурную деятельность в лесах Упсаллы, благо редких для Исбитканта трав тут было в достатке.
Ниссен шла через храмовую поляну в сторону леса и недовольно бубнила себе под нос, не особо заботясь о том, чтобы смотреть по сторонам.
— Эй?! — женщина плечом врезалась во что-то твердое и только потом удосужилась поднять глаза. Спиной к ней стоял огромный мужчина в черной медвежьей шкуре.
«Берсерк?» — промелькнуло в голове вёльвы.
Вот так новость! Каким же это ветром яростного зверовоина занесло на праздник плодородия? Их же кроме битв, грабежей и оргий ничего и не интересует…
Верзила медленно обернулся, и кона невольно скривилась. Нет, не берсерк, хуже. Готский жрец. Лицо мужчины пересекали широкие полосы черных татуировок, уходящие по шее вниз и ползущие по могучей груди, увешанной оберегами из звериных зубов. Темные глаза гота довольно сверкнули при виде озадаченной женщины.
— Ух ты, — присвистнул жрец, — прошу извинить, красавица, не заметил. Позволь, пригласить тебя в качестве извинений…
— Не стоит, — отрезала Улла, отдергивая руку, которую мужчина пытался взять в свою лапищу.
— Ну как же? — не унимался гость с Континента, — Не увидеть такую женщину — уже преступление! Хотя бы имя назови, чтобы я мог подобающе извиниться?
— Ис…
— Ульфра, вот ты где! — нарисовавшийся на поляне Ивар гаркнул это так громко, что невольные свидетели дифирамбов гота заулыбались, видя, что выкрутиться рыжеволосой жрице не получилось. Ниссен же сейчас страстно желала прикопать недотепу где-нибудь под кустом. — Представляешь, там сейчас ладья гардарийцев пристала!
— А этим тут чего понадобилось? — гот тут же забыл про Уллу, чем она и воспользовалась, цапнув ярловского родича за ухо и утащив его в сторону.
Парень ойкал и спотыкался, пока кипящая злобой сейдкона волокла его под сень молоденького ясеня.
— Еще раз будешь орать мое имя направо и налево, я тебе язык укорочу, — шикнула дева, делая страшные глаза и отпуская покрасневшее ухо. Парень виновато вжал голову в плечи и потер изувеченную часть тела, раскаянно стреляя в мучительницу глазами. Ниссен осталась довольна результатом.
— Извини…
— Я подумаю. Что там с гардарийцами? — она бы злилась и дальше, но не умела долго этого делать.
Тем более, что не такие уж они и частые гости в Упсалле эти гардарийцы. Ивар тут же просветлел и принялся рассказывать, как в гавани священного городища пристала светлая и широкая ладья с рогатым навершием на носу.
Волхвы. Бычья голова — знак их бога Велеса, которого чтили когда-то давно в Гардарике, пока один из их конунгов не принял христианство и не крестил страну. С тех пор братия всезнающих мужей заметно поредела, а часть из них вообще ушла в глухие леса. Собственно, как и везде.
Интересно было бы посмотреть.
— Ну, пошли, что ли, глянем на них, — вёльва заговорчески подмигнула юноше и направилась в сторону гавани. Ивар не отставал ни на шаг.
Корабль и правда был хорош: плавные линии корпуса, искусная резьба, серебристые паруса. Будто не люди делали, а сама Природа приложила к нему свою заботливую длань. На фоне старых массивных драккаров он казался тонким лебедем и, наверняка, был более маневренным и быстрым.
А вот волхвы не сильно удивили. Почти ничем от местных не они отличались, разве что волосы были темнее, да речь не норманнская. Не знай, что это гардарийцы, Улла бы решила, что восточные норманны или саамы.
Встречать их вышла и Брунхильд в сопровождении молодых преемниц, которые горделиво следовали за Старейшиной, неся в увитых лентами руках по чарке с медом. Проходя мимо Ульфры, девушки надменно фыркнули и задрали носы выше. Вёльва лишь покачала на это головой. Имей она желание, то стала бы главой Совета еще столетия назад, но эта роль ее не прельщала. Совсем. Пусть люди играются в бирюльки, у Ниссен были задачи поважнее. Да и преемниц мудрые коны больше использовали как разменные монеты в своих игрищах, так что и тут она не прогадала.