В бездонных глазах Ульфры сияли все огни мира, щеки пылали, а сама вёльва счастливо улыбалась. Женщина легонько потянула задыхающегося волхва за собой, прочь от костра, где остальные уже не обращали друг на друга внимания: песни стали громче, смех задорнее, а кто-то уже беззастенчиво предавался любовным утехам. Хельга кружилась с одним из гардарийцев в замысловатом танце, прижимаясь к нему, будто от этого зависила ее жизнь.
— Идём, — кровь стучала в ушах сейдконы набатом, требуя уединения подальше от толпы. Она чувствовала, что снова задыхается, но не как вчера; сейчас сердце пело, а не стенало от боли.
Волъкх понятливо кивнул и двинулся за подругой, которая совсем по-девичьи закусила губу и опустила ресницы, чем вызвала новый прилив восхищения. Она снова повела его через лес, но не в чащу или к реке. Женщина упорно двигалась по кругу, обходя поляну с празднеством, чуть забирая влево. Время от времени она останавливалась, чтобы взглянуть на спутника и что-то начать говорить, но быстро замолкала.
Минуты, которые они провели в пути, показались Волъкху вечностью, поэтому, когда они остановились у упавшей сосны, он властно притянул Уллу к себе, оглаживая упругую спину через тонкую ткань исподнего. Женщина невольно вздрогнула от ласки и прильнула ближе, приподнимаясь на носочки и снова целуя гардарийца.
Сейчас он казался себе самым счастливым на свете, потому что та, кто взбудоражила его разум с самого приезда сама просила ласки, тая в руках подобно воску. Рыжая вельва всколыхнула внутри Волъкха то, что он долго старался прятать глубоко внутри. Девушки часто заглядывались на видного волхва, но что-то ему подсказывало, что они — не те, кто ему нужен.
— Сюда, — северянка вырвала его из омута страсти одним лишь шепотом, и гардариец снова пошёл за ней, как щенок на веревочке.
Все оказалось проще, чем Волъкх мог даже предположить: Улла привела его к своему навесу, который был больше похож на небольшую хижину. Временное пристанище ее подруги было несколько скромнее в размерах.
Гардариец почувствовал, что ещё немного и он просто сгорит изнутри, если снова не дотронется до своей богини, которая сейчас была прекраснее всего на белом свете. В слабом отсвете тлеющего очага ее кожа казалась ему мириадами искр, а манящие глаза заставляли пол уходить из-под ног. Не в силах больше сопротивляться, он впился в ее губы, срывая с них сладостный стон.
Одежда Волъкха полетела на пол, являя взору Уллы сильное и молодое тело без единого знака. Он был хорош, да настолько, что вёльва простонала в предвкушении и из зависти к самой себе. Ее исподнее гарадариец снимал едва не с благоговейным трепетом, оглаживая каждый изгиб тела, покрывая поцелуем каждую отметину на белой коже. Муннин на левом плече отвлёк внимание волхва на пару мгновений, чтобы затем страсть вспыхнула с новой силой.
Поцелуи стали глубже. Чувства обострились настолько, что огонь в очаге боязливо затрещал угольками.
Более они не прерывались.
***
Голова неприятно пульсировала тугой болью в висках, напоминая о том, что мёд в сочетании с Хельгиным зельем был не самым удачным решением Ниссен за последний год. Во рту был мерзкий привкус жженых шишек, но вот во всем теле была чрезвычайная легкость. И губы ссадило.
Вёльва открыла глаза, чтобы убедиться, что последствия ночи привели ее к себе, а не к Хельге снова, или, упаси боги, куда-нибудь ещё. Сумка и ботинки свидетельствовали, что вернулась она туда, куда следовало. А вот мужские вещи Уллу обрадовали меньше. Намного.
В надежде, что ей это мерещится, сейдкона потёрла заспанное лицо и с удивлением обнаружила на запястье стальной браслет с волчьими головами.
«Я ещё сплю», — попыталась убедить она саму себя, но шевеление за спиной говорили об обратном. Внутри все замерло как перед прыжком вниз.
Волъкх спал раскинувшись на ложе, занимая добрую половину постели. При взгляде на обнаженного гардарийца, Улла истерично хихикнула, а затем зажала рот руками и застонала сквозь зубы.
Случилось то, чего она так опасалась. Не просто же так они вдвоём лежат на кровати в чем мать родила, а в животе скручивается мурлычущей кошкой тепло, стоит лишь кинуть взгляд на крепкое мужское тело. Ульфра села на краю кровати, обхватив себя руками и подтянув колени к груди.