***
Утро перед отплытием выдалось пасмурным и туманным. Сырость закрадывалась даже внутрь храма, где Ниссен с тяжелым сердцем сидела возле огня и зябко куталась в узорчатый платок. Весь вчерашний день она снова провела с Волъкхом, который едва не светился от счастья и всюду сопровождал ее. Вечером его кое-как увели свои же, а потому всю ночь вёльва провела в раздумьях. С ее стороны было жестоко так поступать, но правила сейда запрещали ей иметь мужа, но к серьезному разговору все же стоило подготовиться. Слова никак не шли, смешиваясь в голове в несвязную кашу.
— Не думала встретить тебя здесь сегодня, — голос Хельги выдернул ее из омута самобичевания, — Степан сказал, что Волъкх ищет тебя.
— А мне-то что...
— Улла? — тонкие пальчики коснулись плеча, но вёльва отдернула его, нахохлившись подобно вороне. — Вы повздорили?
— Если бы, — в огне жалобно треснуло догорающее полено, — я не знаю, как ему сказать, что больше мы не увидимся.
— Что... Зачем? Ты с ума сошла?! Да о таком как он только мечтать можно! Он же на тебя как на божество смотрит!
— Только вот я скорее чудовище из кошмаров, — горько ухмыльнулась женщина.
Хельга присела рядом, непонимающе заглядывая в лицо наставницы.
— Ты же сама сказала, что уже не те времена, что все меняется!
— Долг обязывает...
— Да в бездну такой долг! — девушка негодующе вскочила на ноги, — если ради этого стоит отказываться от того, что дорого, в угоду каких-то там устоев... придуманных пёс знает когда и кем!
— Нами.
— Неважно! — серебряный голосок Хелы звонким эхом отскакивал от стен и ввинчивался в свинцовое небо в окне. — Он — твоя судьба, я это точно вижу, а ты готова отказаться? Ради непонятно чего?
— Хватит, прошу, — Улла устало закрыла глаза.
— Вот только не надо снова петь про то, что не сможешь пережить его, — едко поддела молодая вёльва, — сможешь. Мало ты с другими мужиками спала, да только поди вспомни, как их звали!
Ульфра гневно сверкнула глазами и взвилась над подругой.
— Отчитывать меня вздумала?! Не доросла ещё... Ишь ты, в бездну долг. А чего ж тогда в ученицы напрашивалась? Зачем плакалась, что хочешь этого? М? Вот и не смей втаптывать в грязь то, чем жил мой народ и живет твой. А с гардарийцем сама разберусь, я тут твоей помощи не просила!
От ледяного тона Ниссен Хельга съёжилась и испуганно захлопала глазами. Такой она видела вёльву лишь однажды, когда из-за вмешавшегося в обряд пьяного селянина сорвалась Дикая охота, и все труды Ульфра пошли псу под хвост. Улла вышла из храма, чеканя шаг, и направилась к своему навесу, где уже ждал ее Волъкх.
Гардариец, увидев подругу, сначала просиял как солнышко, но затем заметил ее настрой. Он попытался обнять кону, но та грубо пресекла жест, даже не взглянув на мужчину.
— Что с тобой? Улла? — Волъкх обеспокоенно смотрел на то, как северянка рывками укладывает свои пожитки в сумку и украдкой вытекает глаза. — Улла!
Рвано вздохнув, вёльва обернулась и злобно посмотрела на волхва красными от слез глазами.
— Уходи, — еле сдерживая рыдания, Ульфра старалась прикрыть боль злостью, но та все равно прорывалась. Растерянный взгляд разноцветных глаз сжал сердце раскалёнными тисками ещё сильнее. — Пожалуйста.
Волъкх попытался сделать шаг навстречу, но Ниссен выхватила из ножен на поясе серп.
— Нет! Уйди!
— Почему?
— Ты не поймёшь.
— Почему? — гардариец поднял раскрытые ладони, призывая женщину не делать глупостей. Улла болезненно скривилась и расплакалась сильнее, роняя нож. Волъкх тут же подлетел к ней, сгребая в охапку и прижимая к себе уже в голос рыдающую сейдкону.
— Мне нельзя иметь семью. Я не могу допустить, чтобы ты остался, — шептала сквозь всхлипы Улла, пока гардариец баюкал ее как маленькую. — Сейд обязывает меня служить одной. Нельзя мужа... нельзя...
— Идём со мной? Домой. Любить тебя. Как солнце, — кое-как подобрав слова, Волъкх обнял ее лицо ладонями и заглянул в заплаканные глаза.
— Не могу, — в ответ гардариец понимающе улыбнулся и поцеловал северянку в лоб. — Мне надо быть здесь. Я не могу. Къярэ, не могу...
Он снова крепко обнял Уллу, а затем усадил на лавку у навеса и принялся утирать ей слёзы, тихонько мурлыча на своём языке нежности и поглаживая руку, на которой болтался подаренный браслет.