— Так будет лучше, сама понимаешь.
— Тогда почему сразу не избавилась? Потому что «всякая жизнь священна и неприкосновенна», или потому что это – дитя Волъкха?
Улла непроизвольно погладила живот, который тут же отозвался ленивым толчком. Сын любил, когда она прикасалась к нему. Почему-то Ульфра ни разу не усомнилась в словах гардарийца, что это мальчик.
— Имя-то хоть придумала?
— Нет, — отрезала вёльва, — не хочу привязываться к тому, с кем не собираюсь связывать свою жизнь.
Живот снова зашевелился, но теперь ребёнок будто специально пнул ее под рёбра. Улла недовольно скривилась и схватилась за бок. Хельга обреченно покачала головой.
— Я задержусь после родов на три дня, нужно удостовериться, что ты заживаешь нормально, да и корабль подходящий дождусь. Не на лошади ж мне с младенцем тащиться.
— Как скажешь, только забери.
Сначала Улла надеялась, что Волъкх ошибся, но когда не пошли следующие регулы, стало ясно, что гардарийское семя попало в благодатную почву. Первую неделю она порывалась выпить настоя белозубицы, чтобы изгнать плод, но не смогла. Потому что в ее чреве росла частичка мужчины, который заставлял сердце трепетать от одной только мысли о нем. Потому что в глубине души она хотела этого.
Теперь же она боялась того, что ребёнок окажется слишком похожим на отца. Со своими ему будет лучше. Волхвы воспитают его не хуже, а из неё мать будет никудышная. Детей Улла не любила, да и они ее боялись. Даже племянники не трогали ее за душу, когда сестра просила понянчить.
Хельга ещё раз осмотрелась, но не нашла ни колыбели, ни даже люльки.
— Улла, а где ребёнка укладывать? И пеленать чем?
— В сарае была большая корзина и куча старого тряпья, а пеленки в шкафу.
Она все решила. Лучше вычеркнуть все, что связано с тем гардарийцем и забыть. Навсегда.
***
Ульфре Ниссен снился странный сон. Она стояла в своем дворе, но не узнавала его. Все было несколько иное, будто прошло много лет: сруб потемнел, его обступило несколько молодых деревцев, старый дубовый пень покрылся множеством щербинок от топора, а плетень заметно подрос. Вдруг дверь отворилась и оттуда вышел светловолосый мужчина в непривычной для норманна одежде; куртка и сапоги явно были континентскими. А вот сам незнакомец был прямо эталонным сыном севера, как сказали бы деды: «старой крови». Светлые волосы до плеч на солнце отливали жемчугом, однако брови не терялись на фоне лица, как и небесно-голубые глаза, а короткая аккуратная борода придавала немного суровости. На точеном и правильном лице застыла задумчивость. Мужчина вертел в руках почерневший ключ, постукивая себя им по ладони, явно что-то вспоминая.
Вёльва сделала шаг и замерла, понимая, что его лицо ей до боли знакомо, но она не видела его прежде. Норманн вернулся в реальность и сфокусировал на женщине свой взгляд, тут же теряя всю свою суровость и становясь похожим на потерявшегося мальчишку.
— Матушка? — приятный голос надломился, разрывая сердце Ульфре. Мужчина не задумываясь бросился к ней, чтобы обнять, но в этот момент ее пронзила тупая боль в пояснице.
— Улла! Улла, просыпайся! Воды отошли! — голос Хельги буквально выдернул ее из сна. Кона Бъйорненвинкля трясла ее за плечо, пытаясь разбудить. Женщина не сразу сообразила, что лежит в мокрой постели, потому что боль повторилась. Схватки.
— Давно?
— Может четверть часа как. Я уже все подготовила.
— Который час? — Ниссен смазанным движением откинула мокрые одеяла и простыни, оглядываясь в окно. Только занималась заря.
Образ мужчины из сна все ещё не успел поблекнуть и то и дело вставал перед глазами.
— Просто привиделось, просто сон, — прошептала самой себе северянка, упираясь кулаками в колени, дабы пережить ещё одну схватку, которая теперь шла снизу.
Хельга принесла все нужное к кровати, перестелила постель на кожаную, которую Улла хранила для таких случаев. Оставалось только ждать. Время начало тянуться как густеющая патока.
— Пить хочешь? — Ниссен замотала головой, тяжело дыша носом. Боль усиливалась, так же, как и учащались схватки, — это хорошо, значит недолго осталось. Внезапно все прекратилось. Улла на мгновение замерла, прислушиваясь к телу, а затем быстро, насколько позволял живот, улеглась на спину, подтягивая колени к груди.